Подборка стихов

 

***

Просить остаться уходящего

Еще зазорнее, чем паперть.

У нас есть только настоящее:

Вот этот стол и эта скатерть,

 

И занавеска, что качается

От ветерка, и запах лета.

И я сейчас могу отчаяться,

Но завтра станет прошлым это.

 

Оно поблекнет и осунется,

Как человек с тяжелой ношей.

Вот, ты уже идешь на улицу.

И я уже почти что брошен.

 

Но с точки зрения грядущего,

В масштабе всей моей планеты

Ничтожно всё. Но ты, идущая

К такси, не ведаешь об этом.

 

 

***

Нежностью первого снега

Я покорён.

Ни одного человека

Под фонарем.

 

Только потоки снежинок

В светлом пятне.

Сколько исправить ошибок

Хочется мне.

 

Если бы ты понимала,

Если… Хотя

Утром какой-нибудь малый,

Здесь проходя,

 

Грязной кирзою натопчет.

Варвар! Ты знал,

Сколько мне стоила ночи

Той белизна?

 

 

***

Когда Серега умер от запоя,

За ним прислали ржавую Газель.

Тем утром на дорогах Уренгоя

Заснеженный свирепствовал апрель.

 

Машина у подъезда сев на брюхо,

Не в силах скорбный свой продолжить путь,

Беспомощно завыла, как старуха,

Пришедшая соседа помянуть.

 

И кто-то говорил: « Серега шутит!

С ним вечно приключается курьез!».

И было что-то страшное до жути

В бессмысленном вращении колес.

 

 

***

Люди спросят у порога:

- Что за пазухой твоей?

- Прячу внутреннего Бога

От соборов и церквей.

 

Он не любит позолоту

На крестах и образах.

И в душе моей свободу

Поселяет, а не страх.

 

- Где ж ты взял его?

- Не важно,

Если вера глубока.

Я нашел его однажды

На снегу у кабака.

 

Был февраль, и он дрожал весь,

В ледяную глядя тьму.

И казалось мне, что жалость

Проявляю я к нему,

 

Но когда его я поднял,

Озарилось все вокруг!

За мгновение я понял:

Он мне самый близкий друг!

 

- Веришь в Бога?

- Верю слепо!

И с того не важно дня:

Я несу его по свету,

Или он ведет меня.

 

 

А.Т. Твардовскому

 

Не видел я войны, и слава Богу.

Я пороха не нюхал. Повезло.

И в сложную, но мирную эпоху

Другое постигал я ремесло.

 

Не целился в людей (враги, но все же…),

Не падал окровавленный на снег.

И не был я на голом поле брошен.

Я, в общем-то, счастливый человек.

 

Я голода не знал. И крошки хлеба

Со скатерти легко сметал на пол.

И взрослым раньше времени я не был,

А просто во дворе гонял в футбол.

 

Пожитки я не складывал в котомку,

За смерть бойца не чувствовал вины.

Ну, что я пожелать могу потомкам?

Да только, чтоб не видели войны!

 

 

***

Живу в молчании. А с кем

Поговорить? Все безъязыки.

Не помогает мне в Москве

Ни мой могучий, ни великий.

 

От тишины с недавних пор

Пишу рифмованные строки

О том, как мой унылый двор

Облюбовали две сороки.

 

За ними трудно повторить

Произносимые созвучья.

Но с ними можно говорить,

Забыв великий и могучий.

 

Я из окна кидаю хлеб

Двум черно-белым балаболкам.

Язык их, кажется, нелеп.

Но и в моем не больше толку.

 

 

***

Мы с ней не говорили о вещах,

Что куплены не нами или нами

В Италии, Китае и Вьетнаме,

А, может, на каких-то островах,

 

О ценах на билеты и на газ,

Об уровне зарплат в районной школе,

О клубах, сигаретах, алкоголе.

Все это миновало, к счастью, нас.

 

Мы с нею говорили о душе,

О ценностях Серебряного века,

О Бродском и о смысле человека,

О пагубности штампов и клише,

 

О музыке Миньони и Кюи,

О странностях в картинах Сальвадора

И живописи классиков, в которой

Так много нерастраченной любви,

 

О сущности религии, о снах,

О хрупкости и целостности мира.

Она не говорила о вещах,

Но выскочила замуж за банкира.

 

 

***

В мой дом постучали. Сказал я: «Войдите».

Старик на пороге - в лохмотья одетый.

- Ты кто? – говорю.

- Я твой ангел-хранитель.

Я слыхивал много про все твои беды.

 

- Проваливай к черту! Плевать, что ты босый!

Я не подаю ни на хлеб, ни на воду!

А он мне в ответ: «Да, вернется, не бойся,

Сама прибежит, не пройдет и полгода».

 

Я замер, кольнуло у левого бока:

«Откуда ты знаешь об этом, убогий?

А он подмигнул мне: «Убогий – от Бога!

А Богу известны все наши дороги.

 

Ты матери чаще звонил бы, а то ведь,

Она до весны не дотянет двух суток.

И надо бы как-то отца подготовить

К тому, чтобы он не лишился рассудка.

 

Впервые в коленях почувствовал дрожь я,

Схватил старика за грудки, обезумев.

«Нельзя изменить, есть на все воля Божья, -

Хрипел он чуть слышно сквозь черные зубы.

 

Я сел у камина, налил ему выпить

И хлеб покромсал и кусок буженины.

Он ел, не спеша, а потом руки вытер

О черные с блеском от грязи штанины.

 

И вышел за дверь, но я вслед ему крикнул:

«Я думал, что ангелов делают белых!

И, если ты ангел, то где твои крылья?»

Старик усмехнулся: «Я отдал тебе их».

 

 

***

…А ночами к Ивановым от Иванниковых

К таракану приходила тараканиха.

 

Пахла медом и корицей, расфуфырена.

То халвы кусок притащит, то зефирины.

 

Вот сидят, жуют часами втихомолочку.

Что останется – запасливо на полочку.

 

Предлагал у Ивановых он остаться ей, -

Уходила – провожал до вентиляции.

 

Долго думал, шевеля усами рыжими,

А потом в кладовке прятался за лыжами

 

Возле банок с огурцами и капустою,

Всем хитином одиночество предчувствуя.

 

***

Чуть отдалившись от вокзала,

Я не узнал в окошке местность,

Но проводница мне сказала,

Что поезд мчится в неизвестность.

 

И ни полей, и ни избёнок:

Всё, будто в утреннем тумане.

И я, как брошенный ребёнок,

Хочу обратно в детство, к маме.

 

Мне было пять, когда под вечер

Пришел домой отец не в духе

И рассказал, что мать «далече…»,

Что, мол, «глаза ее потухли»,

 

Что «стало ей приютом небо

Заместо нашего барака».

И, протянув краюху хлеба,

Обнял меня и долго плакал….

 

А поезд мчится всё быстрее,

Звенит стакан о подстаканник.

Но разве чай меня согреет…

И я, закрыв лицо руками,

 

Входя с вагоном вместе в штопор,

Вдруг вижу белую палату,

И слышу тихий мамин шепот,

Как будто в чем-то виноватый.

 

И поезд – свод больницы ветхой,

Где проводница – врач-безбожник.

И ускользающее эхо:

«Сынок, увидимся, но позже….».

 

 

***

Я любил ее до потери

Ощущения твердой почвы.

Этой женщине я не верил,

Но хотелось поверить очень.

 

Я бросал ее, словно камень,

В голубую прозрачность моря.

И своими спасал руками

Ту, что мне приносила горе.

 

Этой женщине я поведал

Тайны самой святой молитвы.

Одержать над собой победу

Ей позволил без всякой битвы.

 

Я простил ей грехов немало,

Мнил себя, то Христом, то Буддой,

 

Потому что она сказала,

Что светлее меня - не будет.

 

 

***

Моя бабушка верит в Бога.

Перекрестит меня всегда,

Если мне далеко в дорогу,

Чтоб со мной не стряслась беда.

 

У нее на столе икона,

На иконе той - Божья мать.

Свет струится в проем оконный

На застеленную кровать,

 

И стоит за буфетной дверцей

Книга с правдой такой простой.

Моя бабушка верит сердцу,

Хоть и пьет от него настой.

 

Говорит: «Потерпи немного».

И сует мне Завет – прочти!

Моя бабушка верит в Бога,

И я тоже уже почти.

 

 

***

Как живу? Да обычно весьма,

Как положено жить человеку.

За окошком - скорей бы весна –

Листья медленно падают в реку.

 

И такая ж осенняя грусть

На картине твоей без названья.

Раньше думал, от горя сопьюсь,

Но недуг победило сознанье.

 

Пью – не смейся - настои из трав

И хожу до обеда в халате.

А сегодня, тебя разгадав,

В безвозвратное прошлое глядя,

 

Стер с холста безымянного слой,

А под этой картиной другая.

Там в подснежниках поле весной,

А не птиц улетающих стая.

 

 

***

Лес нагой, как девки в бане.

Пахнет вяленым листом.

Дядя Шура на баяне

Нам играет «Вальс-Бостон».

 

Тетя Валя у барака

Сушит серое бельё,

А соседская собака

Клянчит яблоко моё.

 

Мяч гоняют Мишка с Лешкой

В подворотне по грязи.

В детство хочется немножко,

Множко – боже упаси!

 

 

***

Мне снился мой велосипед –

Складной видавший виды Аист.

Как будто я на нем катаюсь.

Как будто мне двенадцать лет.

 

Дороги пыльной полоса

Мне тоже снилась ночью этой.

Как будто день. Как будто лето.

Как будто я открыл глаза.

 

А на багажнике моем,

Поджав колени, ехал Боря.

Как будто он еще не болен

И покидать способен дом.

 

Всю ночь мы с ним с горы неслись,

И непрерывно хохотали.

А я крутил, крутил педали,

Опередить пытаясь жизнь.

 

 

***

- Вам платят за стихи?

- Не платят.

- Зачем же пишете, коль нет за них грошей?

- Вот, Вы, зачем купили это платье?

- Оно к лицу.

- А мне стихи к душе.