Татьяна Телегина

Наши матери в шлемах и латах
бьются в кровь о железную старость..
(строка из песни «Метро», «Високосный год»)

Татьяна нажала на оплавленную, побывавшую не в одной переделке кнопку лифта. Из заляпанного зазеркалья на нее уставилась вчерашняя дева. Дни мелькали будто кем-то ужаленные. Время, разменивая понедельники, таскало неделю за неделей. 

Мелкими, подлыми перебежками все ближе подбиралось осень- не за горами тот день, когда все начнет скукоживаться и по всем фронтам под звуки триумфального марша развернется полномасштабное наступление. Бледная дохнет и на нее вечностью… А пока первые морщины усердно рыли траншеи на местности.  Еще одна зима миновала. Весну Татьяна не любила, может у кого-то где-то и зажурчало, а у нее в полку прибыло -по всему лицу высадился очередной десант веснушек. Все эти удары и диверсии легче бы было перенести, если б копошились под ногами с попкой в ямочку детки, а на диване, свернувшись калачиком, отдыхал собственный муж. Но когда, едва распустившись, бутон затоптан солдатскими ботинками жизни – обидно…  

Выйдя из лифта, Татьяна встряхнула сумочку, ключи, звякнув, не сразу, но нашлись. Дверь от общего коридора оказалась не запертой. 

 

- Что за люди! - в назидание соседям грохнула дверью женщина.

Выловленный из связки ключ замер перед замочной скважиной, от потолка до пола бежало тонкое лезвие света, дверь была не заперта. Татьяна застыла на коврике.
 Списочек выскочил сам собою. Недавно купленный ЖК телевизор, микроволновка, пожалованная за бонусы, мультиварка, которая и печет, и варит, и чего только не вытворяет –всё, всё, что нажито непосильным трудом… Мебельный гарнитур с одной стороны сплошь натурально кожаный! При выносе тела из квартиры диван застрял. Женщина стряхнула наваждение. 

 Большинство пришедших на ум вещей за пазуху не запихнешь, в карман не сунешь. 

Диван вернулся на место. А кроме этого и брать-то нечего… В стенах ни одного вмурованного сейфа… Никаких тебе подлинников… На всех тридцати пяти квадратах полезной площади ни одна досточка на паркете  чудесным образом не отковыривается…

 

Тень проскользнула через порог, несмело проползла по лианам обоев, сделала два приставных шажочка. На плечо лег рукав шубы. «Ан, нет, и у нее кое-что водилось… Не мексиканских тушкан, но пару сезонов еще относит за милую душу. Как у любой уважающей себя женщины,в шкафу на полочке шкатулка с драгоценностями… Пусть и не каменья-булыжники, которые средь бела дня прям с ушами оторвать могут, а россыпь, но очень приличная.  Жемчуга… не в морской раковине вылупленные, но и не речной, пожеванный… И нитка в два ряда, браслет в комплекте.» Тень обогнула угол, проползла по разноцветным лоскуткам карты мира.  На плече все так же болталась сумочка. В записной книжке на последней страничке был предусмотрительно записан номер участкового. Еще можно было отступить, позвонить, но Татьяна о нем или забыла ..или … Не всяким умом можно понять женщину…

 

Сердце стучало с перескоками. Заглянув в комнату, женщина увидела себя в белом меловом контуре.  Над трупом озадаченно склонился усатый следователь, протянул руку, чтобы прикрыть не эстетично выскочившую часть бедра, но его тут же одернул матерый Жеглов,- «Дескать, пусть все останется, как есть…»  Рядом покоилась тяжелая хрустальная ваза… Под сердцем зияла багрово-красная рана… Татьяна на секунду оторвалась от леденящего кровь зрелища- ковер был нещадно изгваздан, а цены на химчистку сейчас бессовестные!... Страшная картина стала потихоньку рассеиваться, да и хрусталя в доме в помине не было, вывезла пылесборник на дачу.

Женщина прошла в комнату (хотели б убить- давно убили). Вокруг стояла тишина. Что-то пару раз булькнуло в чреве холодильника. Скребла о стенки труб вода. Сверху вниз волнами спускались шторы, неделю с ними мучилась, пытаясь сделать на французский манер… по верху ламбрекен… 

 

Из-под добежавшей до пола волны торчали чьи-то не слишком чистые ботинки. 

Ручки прикрыли кружочек рта. Раздумывала Татьяна не долго, ее будто что-то подняло и понесло к окну, только и осталось что переставлять ножки.  Ручка цапнула за ткань портьеры. Прямо перед ней стоял шкаф, детина под два метра ростом. Оба застыли в нерешительности, изучая друг друга. Момент, когда душегубу следовало наброситься, а жертве благим матом орать был благополучно пропущен, что делать дальше было не совсем ясно...

-Те-легин?- не веря глазам, пролепетала Татьяна.

 

«Телегин» привело мужчину в еще большее замешательство, чем не вовремя нагрянувшая хозяйка. На лице отобразился процесс, пришлось напрячь память. В муках рождалась догадка.

 

- Таня? – наконец, проговорил он. 

Смущенно дергая за пальцы, мужчина стал стягивать перчатки. Ошарашен он был едва ли не более женщины.

Татьяна осела на диван, -«Да, все так и есть, Жека Телегин… тот еще талант,.. тунеядец и лодырь. Списывать и то умудрялся еле-еле на троечку…»-женщина снизу вверх оглядела внушительную фигуру,-«Возмужал, конечно, заматерел, на щеках поросль…» 

-И… как улов?- потихоньку приходя в себя, проговорила она. 

Гость вывернул карманы, побрякушки одна за одной попадали на диван. 

-Мы люди небогатые… Живем скромно, -чуть отодвинулась от них женщина, - И кого… грабим?-с заминкой спросила она.

- Женщин… стариков, детей… Все как положено…, -насупившись, ответил Телегин.

-Прелесть…. какая, - едва заметно вздохнула хозяйка.

Телегин опустился на другой конец дивана, некоторое время парочка сидела молча.

 -И давно ты… в этом бизнесе?- нарушила первой молчание Татьяна.

Мужчина неопределенно повел плечом.

-Где взял отмычки? 

- Интернет… Сейчас все купить можно… Любой каприз за ваши деньги…

-Ааа... это постоянный заработок или…?

-Хобби, -опередил ее мужчина.

-Ну, да…,- хозяйка замолчала, видимо, обдумывая только что услышанное, -«Судя по виртуозности исполнения, скорее всего и правда хобби… За минувшие лет пятнадцать в голове мало что прибавилось, но размах в плечах такой что ой ли!»  

-Вот тебе и город-миллионник,- тряхнул шевелюрой Телегин,-А ты давно сюда переехала? 

 

-Три года. Разменяли квартиру. А почему, собственно, я? Такая честь… 

- Так… к тебе недавно кучу коробок волокли… Вот я и подумал… деньжата водятся…, -помолчав, Телегин как будто в оправдание добавил, –Я и письма в ящик опускал, неделю никто не выгребал… Если б знал, что ты здесь живешь…  я бы… конечно… извини, –уткнувшись в ковер, проговорил он.

Татьяна вроде как отмахнулась от извинений.
 

- А как сам?- спросила она, –Жена? Дети?

-Женат был. Детей нет.

Взяв что-то из лежащих рядом побрякушек, женщина начала вертеть ее в руках.

«С работой сейчас у всех туго… Кругом всех сокращают… Кого они хотят обмануть? Удалось обуздать инфляяяцию… растут реальные доходы населеееения… Бессовестные! Врут, что все под контролем! Только и слышишь, там- банкомат дернули, тут-ювелирный обчистили, старушке с пенсией поздно вечером домой возвращаться страшно! В церквях, уж, казалось бы,и там воруют, в магазинах предупреждают, присматривайте, уважаемые, за приобретенными продуктовыми ценностями … Жизнь такая… Хотел бы не воровать, а своруешь!» 

 

Мужчина краем глаза разглядывал женщину. Татьяна еще в школе была не в его вкусе, какая –то вся конопатая, нос картошкой, ничего выдающегося.

-Ну… так я пошел… – взяв перчатки, Телегин вздохнул и поднялся.

В глазах Татьяны промелькнула боль, не навязываться же мужчине. Секунду она боролась с собой, а потом потянулась к сумочке, достала телефон, и не набирая номера, глядя Телегину прямо в глаза, произнесла, -Алло! Полиция? Меня ограбили. Вынесли все, что можно. Преступника я задержала. С поличным…, -проведя рукой по груди, Татьяна дернула блузу,- И надругались самым бесчеловечным образом…

Пуговицы одна за одной осыпались на пол, одна закатилась под диван. Женщина испугалась еще больше, чем Телегин. Рывок получился смачней, чем она рассчитывала, клок ткани повис.

Мужчина снова осел на диван, Татьяна отложила телефон.

***

Вечером, когда выпускной бал был во всяких подробностях восстановлен и коньяк весь до донышка допит, закидывая ноги отяжелевшего Телегина на диван, Татьяна, скрывая улыбку, хмыкнула, - «Как это у них вышло? даже не снимая ботинок...» 

Прим. автора:
1. Несколько измененная цитата из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»