Зульфия Куралбой кизи. Женщина

(рассказ)

Комната с белоснежными стенами.
Солнечные лучи, проникающие через окно, падали на лицо женщины, окрашивая ее веки, отражаясь на скулах жемчужными каплями, сверкая в гранях алмазного кольца на пальце.

Женщина слегка приоткрыла глаза. Луч солнца вспыхнул в ее зрачке.

«Как приятно… Снова рассвет… – женщина, закрыв глаза, жадно ловила солнечные лучи, шепча: – Как же я люблю тебя, солнце!..»

Солнце щедро дарило свет. Женщина будто растворялась в его нежных лучах.

* * *

Всю следующую неделю Назокат лихорадило, температура то поднималась, то падала.
Лечащий врач пригласил Шавката в кабинет.

– Состояние Назокат тяжелое. Готовьтесь к худшему.

Шавкат схватился за голову.

– Крепитесь. Будьте сильным. Ей предстоит еще много страданий. Это только цветочки… – врач замолчал.

Шавкат неожиданно поднял голову.

– Неужели… Она и так настрадалась, разве этого не достаточно?

– Впереди еще много мучений, – печально заметил врач и попрощался.

Шавкат долго кружил по двору больницы, затем вошел в палату. Назокат спала. Она очень похудела. Глаза ввалились, скулы выступили, в уголках губ появились глубокие морщинки, вены на висках вздулись, став совершенно синими.
Шавкат проклинал все болезни на свете.

Назокат, почувствовав пристальный взгляд, медленно открыла глаза.

– Как ты?..

– Нормально, – шевельнулась Назокат. – Вот, думала, может, погулять.

Шавкат подал ей руку.

– У меня есть еще силы, я сама… – пристально посмотрев на мужа, промолвила Назокат.

Шавкат невольно тяжело вздохнул.

Они вышли во двор.

– Вам доктор, наверное, всякую чепуху нес – сказала Назокат, тайком разглядывая расстроенное потемневшее лицо мужа. – Но он заблуждается. Посмотрите на меня, хорошо посмотрите, разве я похожа на человека, который скоро умрет? Я чувствую себя лучше. Что еще нужно? – Женщина остановилась. Было прохладно, в небе плыли клочковатые тучи, тускло светило солнце, пахло снегом. – Я гляделась в зеркало, у умирающих не такие лица. Вы знаете об этом?

– Да, слышал, – сказал Шавкат уверенным голосом.

– Вот, видите, – лицо Назокат засияло изнутри. Она отошла в сторонку, где грело солнце, глаза женщины живо блеснули. – Сегодня пасмурно, тускло, – промолвила она, – Такая погода давит на человека, делает его некрасивым, бледным!

На свежем воздухе следы болезни отступили, чувствовался едва ощутимый приятный запах пудры, которая осыпалась на ее плечи, придавая ей нарядный вид.

Вдруг произошло неожиданное. Назокат с разбегу бросилась в объятья Шавката. Прежде такого никогда не случалось.

– Мы же не только супруги, мы стали намного ближе, да, папочка? – воскликнула она, прижимаясь к груди мужа.

Шавкат ощутил ее сильный жар и слезы. Он стоял не шелохнувшись.

Шавкат хотел что-то сказать, хотел приободрить жену, успокоить, но язык одеревенел. Он снова невольно тяжело вздохнул.

Назокат поцеловала лицо мужа, как раньше, ласково. Тело Шавката затрепетало. Сухие губы жены были горячими. Лицо горело. От волос, коснувшихся его лица, пахнуло жаром.

– Что с тобой? – только и смог промолвить Шавкат.

Назокат улыбнулась. Как раньше… Но это была не улыбка, а гримаса боли и сожаления.

– Вот увидите, через два-три дня я поправлюсь. Я чувствую, что так и будет, – прошептала Назокат.
Шавкату свет показался не милым.

***

Ночью у Назокат опять поднялась температура. Она слегка бредила. Звала детей.
Шавкат позвал дежурного врача. После укола Назокат, успокоившись, уснула.
Утром, как обычно, проснулась рано.

– Я крепко спала, да? – спросила она, испугавшись чего-то.

– Ты устала, – сказал Шавкат.

– Почему вы выключили радио?

– Тебе нужен покой. Врач рекомендовал.

– Я специально радио включила. Если оно будет звучать, я не усну так крепко…

– Сегодня прекрасная погода, выйдешь во двор? Там так тепло, то ли лето, то ли осень, – сказал Шавкат.

– Конечно, выйду. Я люблю утреннюю свежесть.

Назокат, скинув одеяло, спустила ноги с кровати и, взглянув на них, переменилась в лице. Обе ступни ее распухли и вздулись. И это только за одну ночь?!..

– Нет, выйду попозже, – расстроенная Назокат прилегла, бросив на ноги одеяло.

– Давай я принесу сюда завтрак. Выпьем вдвоем чаю, потом я схожу на работу, проведаю детей, – Шавкат не показал виду, что удивлен резко сменившимся настроением жены.

– Ладно…

Шавкат подал завтрак на столике на колесиках. Назокат пила чай, укрыв ноги одеялом…

Ближе к вечеру Назокат увидела, что ее голени тоже отекли. Она огорчилась. Ночью снова поднялась температура.
Проснувшись на рассвете, она почувствовала ноющую боль в животе. Положив на живот свою сухую костлявую руку, она тут же отдернула ее. Опухоль теперь перешла на живот, она росла как на дрожжах.

– Доктор! – закричала Назокат, не слыша своего голоса.

В палату вошел солидный пожилой врач, вслед за ним худенькая медсестра.

– Как вы, доченька, температура больше не беспокоит? – доктор сел на табуретку.

Назокат печально улыбнулась, вокруг ее глаз появились морщинки.

– Все хорошо.

– Измерьте температуру, – сказал доктор, взглянув на медсестру. Затем внимательно посмотрел на Назокат. – Вы хотели что-то мне сказать. Слушаю, дочка.

– Насчет опухоли… – Назокат не смогла продолжать.

– Так.

– Кажется, в животе опять собралась жидкость? Смотрите… Если всю жидкость выкачать, опухоль спадет? – сказала Назокат, жалобно глядя на доктора.

– Опухоль спадет, – сдержанно промолвил доктор. – Но, по-моему… я буду говорить не как доктор, а как простой человек, как ровесник вашего отца … Я вам не советую этого.

– Почему?

– Ну… так лучше, – сказал врач, пряча глаза.

– В этот раз будет очень тяжело, да? Наверное, я буду сильно мучиться. В какой-то палате одна женщин всю ночь кричала. Я так же… Но посмотрите сюда, мой живот с каждым часом увеличивается. Скоро станет как барабан. Я в таком ужасном виде… – Назокат повернулась лицом к стене. Подушка мгновенно намокла от слез.
Большой, как гора, доктор вдруг почувствовал себя совсем крошечным.

– Понимаю… – помолчав, хрипло проговорил доктор. – Мы частично убрали жидкость… Но зачем вам дополнительные страдания?

– Ладно, я потерплю, – сказала Назокат, глядя в противоположную сторону. – Я все выдержу.

Доктор встал с места. Назокат в отчаянии схватила врача за руку.

– Я знаю, знаю, мне мало осталось. Но я не хочу умирать в таком ужасном виде! Не хочу!..
Доктор, осторожно освободив руку, вышел из палаты.

* * *

Ночь.
Шавкат быстро заснул. Но Назокат не спалось. Отодвинув легкое одеяло, зацепившееся за ноги, она хотела сесть на кровати, с трудом обхватив колени, но было неудобно. Вернее очень трудно. Неприятная боль, охватившая ее тонкий стан, мешала сидеть. Женщина, с трудом подошла к окну. Ей не спалось, она молча смотрела в окно. Весь мир предстал перед ней во всей красе, являя собой изумительное зрелище. Безграничное небо искрилось, утопая в золотом сиянии. Месяц и мерцающие звезды на небосклоне не хотели уступать приближающемуся рассвету: они тускнели, угасали и вновь вспыхивали, начинали ярко блестеть.

Пока шла борьба между ночью и рассветом во вселенной господствовала тишина. Женщина, всем своим существом превратившись в слух, внимала волшебной гармонии, каким-то едва слышным звукам, чувствовала таинственное трепетанье листьев, блестящих в лунном свете… Глубоко вздохнув, почувствовала, как легкие наполняются чистым воздухом. Крепко сжав губы, долго стояла, задерживая дыхание.

Постепенно все вокруг становилось серебристым. Защебетали птицы…
Назокат еще раз глубоко вздохнула. Ее глаза наполнились слезами.
Шавкат беспокойно заерзал во сне.
Назокат возвратилась в постель. Укуталась с головой в одеяло. Женщина плакала, беззвучно плакала.

* * *

К вечеру Назокат начала задыхаться. Стоило ей прилечь, как сразу же не хватало воздуха. Живот стал еще больше.
Врач посоветовал спать сидя, облокотившись на подушку. Когда она лежала, жидкость, образовавшаяся в животе, давила на легкие, и Назокат было трудно дышать…

В палату вошла медсестра.

– Если придет муж, пожалуйста, не впускайте его, – попросила ее Назокат.

– Почему? Врач сказал, что ночью с вами должен кто-нибудь быть, – удивилась медсестра.

– Пожалуйста, временно не пускайте.

– Но он будет волноваться…

– Что-нибудь придумайте! – Назокат положила деньги в карман медсестры.

Медсестра в смятении вышла.
Назокат посмотрела в окно. Вспомнила о сыне.
Чтобы не зарыдать, крепко закусила губу…
После работы Шавкат прямиком отправился в больницу. Но в палату его не впустили.

– Нельзя! – сказала медсестра, наклонившись к окошку.

– Ей стало хуже?! – обеспокоенно спросил Шавкат. Его лицо мгновенно побледнело.

– Самочувствие в норме, но…

– Можно поговорить с врачом?

– Врач на вечернем обходе!

Сердце Шавката затрепетало от тревоги. Ему показалось, что его специально не пускают, и он не мог больше сдерживаться.

– Откройте дверь! Откройте, говорю! – кричал он, стуча кулаками по двери. – Мне нужно поговорить с врачом! Мне нужно увидеть жену!

Никто не отвечал.
Тревога Шавката росла. У него потемнело в глазах.

– Откройте дверь! Откройте! – закричал он рассвирепев. И даже несколько раз пнул дверь.

– Что происходит? Почему вы шумите? – спросил внезапно появившийся пожилой дежурный врач.

– Доктор, мне нужно увидеть жену… Нужно увидеть… Но они меня не пускают, – задыхался Шавкат.

Дверь открылась.

– Идите за мной, – сказал пожилой врач.

Шавкат последовал за ним.
Пожилой врач проводил его до палаты Назокат. Но войти не позволил.

– Видите, жена ваша спит, теперь вы успокоились? – сказал врач, приоткрыв дверь.

Шавкат просунул голову в приоткрытую дверь. Да, действительно, Назокат спала на кровати у окна. Ее иссиня-черные волосы были рассыпаны по белой подушке. На слегка приоткрывшемся плече, играл лунный свет. Шавкат почувствовал облегчение. Но тревога и страх не покидали его.

– Почему вы меня не впускаете? – спросил он пожилого врача. – Вы же сами говорили, что вечером возле нее кто-то должен быть.

– Да, я так говорил. Но это не нравится больной. Она, кажется, хочет покоя. Не будем перечить ей.

– Что же мне делать?

– Вам? Хотите, идите домой, проведайте детей. Между прочим, можно завтра их привести. Но говорить можно будет только через окно, хорошо?

– Хорошо…

Пожилой врач проводил его до двери и пошел в сторону ординаторской.
Шавкат долго стоял в больничном дворе. Уходить ему не хотелось. Вдруг ему пришла мысль: не подойти ли к окну?! Обойдя больницу, он подошел к окну палаты Назокат. Но ничего не было видно. Окна наполовину были занавешены.
Шавкат присел на корточки. Он так и не сдвинулся с места…

* * *

Было больно…
Не могла спать. Сидеть тоже было неудобно. Шагнув два-три раза, задыхалась. Измученный организм не выдерживал дополнительный вес.
К вечеру напала икота. Назокат икнула два-три раза, из горла внезапно фонтаном хлынула какая-то жидкость…

– Медсестра! – хриплым голосом позвала Назокат.

Тут же пришел врач.

– Теперь нужно обязательно выкачать жидкость, да? – спросила Назокат, с надеждой глядя на врача.

Врач не ответил.

– Доктор… – Назокат, сняв с пальца кольцо, положила его в карман врача. – Пожалуйста, выкачайте жидкость. Только полностью!

Врач снова не ответил. Даже не глянул на нее. Он не посмотрел на нее и тогда, когда женщина положила ему в карман кольцо. Но…

– Медсестра! – крикнул он в сторону коридора.

Назокат улыбнулась. Затем вынула косметичку из-под подушки.

* * *

Ночь уходила.
В окно лилось серебристое сияние.
Загорался горизонт, солнце просыпалось. Его лучи были еще тусклыми и слабыми, но небесное светило быстро набирало силу. Ему преграждали путь серые облака, изодранные как занавески, но солнце поднималось все выше и, наконец, засияло ослепительным ярким светом. Немного помедлив, оно достигло крыши больницы и заглянуло в окно открытой палаты, посылая свои лучи на лицо красивой изящной женщины, лежащей на кровати. Они, как обычно хотели окрасить ее веки, но веки были безжизненными и застывшими, хотели отразиться в уже ставших родными зрачках, но не нашли их, доступными им оказались лишь грани алмазного кольца, появившегося на пальце женщины.

Каким бы ни было лучезарным и сияющим солнце в этот день, никто не признался ему в любви, не пожелал раствориться в его лучах…

Все равно солнцу не хотелось покидать это место, оно щедро и обильно дарило свои лучи. Тело тихо лежащей женщины растаяло в ослепительно струящемся ярком свете…

Перевод с узбекского: Саодат Камиловой

«Звезда Востока», 1, 2012

Фото: картина «Женщина море» Рони Голдфингер​

***

Зульфия Куралбой кизи родилась в 1966 году в Джизаке. В 1989 году закончила факультет узбекской филологии Джизакского педагогического института. В 2003 году опубликовала ряд рассказов в сборнике «Турмуш». В 2005 в свет вышел второй сборник рассказов писательницы «Ёвузлик фариштаси». В 2010 году опубликован роман Зульфии Куралбой кизи «Машаққатлар гирдоби».