Шолпан и Аксак Темир в сюжетах народных сказок

Русский этнограф XIX века Григорий Потанин в своей статье «Сказка с двенадцатью персонажами» писал, что не имел намерения в этой статье сделать общий обзор сказок, в которых непременным условием было появление двенадцати персонажей. Он останавливался лишь только на четырех сюжетах, сходство которых, по мнению Потанина, представлялось основанным на их происхождении из общего источника. Число двенадцать в них лежит в самой основе, оно было соединено с той реальностью, наблюдения над которой послужили материалом для сюжета сказки

Сказка о двенадцати учениках была распространена у великороссов, малороссов, белорусов, у поляков и записана также у немцев и у аваров на Кавказе. Начинается сказка по большей части рассказом о том, что старик и старуха, имеющие сына, хотят отдать его в науку (в школу или внаймы с тем, чтобы его чему-нибудь научили). Старик уводит сына из дома искать учителя, по дороге встречает человека, который выдает себя за учителя, и отдает ему сына.

В великорусских и белорусских сказках этот учитель носит имя Ох, а у аваров - Охай. Встреча с ним описывается таким образом. Старик, утомившись, садится отдохнуть возле дороги на пенек (на колоду, на могилку) и говорит: «Ох, как я устал!». Тотчас перед ним вырастает человек и спрашивает: «3ачем ты меня звал?». Итак, в аварской сказке холм раскалывается, из него выходит Охай. Когда старик дал согласие отдать сына, Охай вместе с сыном старика уходит в отверстие в холме. Это намек на темную сверхъестественную природу учителя. В других вариантах нет указания на местопребывание учителя под землей, где народное воображение помещает темные силы, но и в них ясно выступает темный характер учителя. Срок обучения один год (три или семь лет). Плата за обучение сто рублей (карбованцы) или копа ложечек (тарелочки).

В некоторых малорусских вариантах описывается первый урок волшебства, данный учителем сыну старика. Учитель послал своего нового ученика рубить дрова и, когда тот заснул, сонного связал, положил на костер дров, сжег и пепел развеял. Одна углина выпала, волшебник спрыснул ее живой водой, работник ожил, только более сильным. Это он проделал до трех раз. После третьего раза из парня вышел гарный казак. В малорусской сказке из Галиции Ох спалил четыре стосы дров, бросил хлопца в огонь, сробилось яйцо. Из яйца вылез хлопец. Ох во второй раз сжигает шесть стос дров, в третий восемь. Во второй раз из сожженного костра выходит волошский орех, в третий — маковое зерно. Хлопец, выходящий из ореха и макового зерна, с каждым разом становится мудрее и, когда он выходит из последнего костра, он знает, «що ся в пив-сьвити дие».

Учеников у этого волшебника в большинстве вариантов насчитывается с вновь приведенным юношей двенадцать. Все они были взяты под условием отпустить в родительский дом, если родители узнают своего сына в обращенном виде, но так как родители одиннадцати учеников не сумели узнать своих детей, то последние и остались навеки во власти волшебника.

Ученики являются обращенными в двенадцать жеребцов, медведей, волков, собак, баранов, голубей, лебедей, петухов, скворцов. Иногда являются под видом двенадцати стариков-купцов, двенадцати нищих с кошелями, двенадцати девиц и даже двенадцати хлопцев. В последних двух случаях девицы или молодцы похожи одна на другую или один на другого, волос в волос, голос в голос.

Отец был бы не в состоянии узнать, который его сын, если б последний сам не подсказывал, как его узнать. Когда отец по истечении условленного времени едет искать волшебника, сын обращается в голубя или сокола, летит ему навстречу, на его глазах обращается в доброго молодца и учит отца, по какой примете он может быть узнан. Он будет стоять седьмым слева (второй слева, третий справа) или будет сидеть в виде голубя под грушей отдельно от остальной стаи (не будет клевать пшеницу и т.д.).

Волшебник выводит учеников до трех раз. Например, сначала в виде двенадцати жеребцов, потом двенадцати голубей, потом двенадцати молодцов и т.п. Старик-отец, предупрежденный сыном, всякий раз узнает сына. Не во всех вариантах секрет, как узнать сына, выдает сын. В одном случае эту тайну выдает девка, которая сначала колеблется и сознается, что боится железной ночи, в другом - наймычка.

В некоторых вариантах искусство обращаться в птицу и летать по воздуху (обращаться в рыбу и плавать в воде) приобретается учеником помимо воли волшебника, похищается у него. В одном варианте мальчик учится за морем у учителя семь лет и бесплодно. Но как только он увидал, как учитель выпустил из окна двенадцать молодцов, обращенных соколами. Он сделал ключи к этому дому, достал книги, стал учиться и выучился лучше учителя. Волшебное искусство, приобретенное сыном у волшебника, должно питать отца и мать.

Возвращаясь домой от волшебника, отец и сын встречают охотников, которые с хортами гоняются за лисицей. Сын обращается в хорта, который на глазах охотников показывает свою ловкость, и они покупают хорта. Старик продает, но сняв с хорта мотоуз. Через некоторое время хорт возвращается к старику. Далее сын превращается в сокола. Соколятники, охотившиеся за перепелами, покупают сокола у старика, и сокол возвращается к старику, потому что был продан без путцев или без ретязя. В третий раз сын обращается в коня. Отец должен свести его на базар и продать без узды. На базаре коня торгует у старика учитель, явившийся на базар в неузнаваемом виде. Старик продает ему коня вместе с уздой. Это неисполнение запрета объясняется жадностью старика или насилием покупателя.

Колдун садится на коня и начинает гонять его. В одном варианте конь несет его «вище дерева, нижче хмари», в другом он носит колдуна по воздуху наравне с крестами церквей. Приехав домой, колдун туго привязывает коня к столбу, иногда так высоко подтянув его голову, что передние ноги коня не могут достать до земли и висят на воздухе. Отпускают коня дети самого колдуна, в одном варианте сестра колдуна, иногда она отпускает коня не нечаянно, как в большинстве предыдущих случаев, а по обещанию, данному старику-отцу. В другом варианте это делает мать ученика.

В описании погони колдуна за учеником во всех вариантах непременно упоминается река. Конь, добежав до реки, обращается в ерша. Колдун же, гнавшийся за конем иногда в виде волка, обращается в щуку. Иногда вместо ерша конь обращается в окуня. Ерш, убегая от щуки, выскакивает на плот и превращается в перстень. На плоту в это время полоскали белье служанки из царского дворца или полоскала сама царевна.

Царевна поднимает перстень и надевает себе на палец. Колдун превращается в купца, просит отдать ему перстень и говорит, будто он плыл на кораблях по морю и обронил этот перстень в воду. Царевна не хочет отдать перстень, но купец доходит до ее отца, и царь велит дочери отдать. Тогда царевна бросает перстень на пол, и он рассыпается на зерна. Колдун перекидывается петухом и склевывает зерна, но одно зерно подкатилось под башмак царевны. Склевав зерна, петух взлетает на окно или на блюдо, стоящее на столе, и кричит: «Кукареку! Победил неприятеля!». В это время царевна отнимает свою ногу. Скрывавшееся под ней зерно обращается в ястреба, который отрывает петуху голову. Затем ястреб перекидывается молодцем, и царевна выходит за него замуж.

В литературе об этой сказке Потанин указывал на ее сходство с монгольской книжной сказкой, которая служит вступительным рассказом в монгольском сборнике сказок «Шиддикур». Устно передаваемых сказок с этим сюжетом не было записано ни у монголов, ни у казахов. Кроме Шиддикура, известны только две восточные записи: аварская сказка об Охае на Кавказе и телеутская, записанная Радловым в Алтае в Сибири. Существование сказки в Шиддикуре дает право предполагать, что этот сюжет не чужд народной памяти орды и что аварская и телеутская сказки могут быть восточного происхождения. В пользу Востока говорит также и некоторый параллелизм этой сказки с мотивами ордынского звездного эпоса.

Один из главных эпизодов описываемой сказки — преследование одного персонажа другим. В северной Азии тот же мотив приурочивается к созвездию Большой Медведицы. По поверью остяков, созвездие — это лось, которого преследует охотник Тунк-пох. По одному варианту остяцкого сказания, лось был наконец пойман, привязан к ели, но оторвался, убежал и вновь преследуется. В русской сказке колдун Ох преследует своего ученика, обратившегося в коня. Он уже овладел им, привязал его к столбу, но конь вырвался и убежал. Оху пришлось вновь гнаться за ним, подобно остяцкому герою Тунк-поху. Разница в том, что в остяцком сказании преследуемое животное лось, в русской сказке – конь, но такая разница обусловлена культурой племени. Звероловное племя должно было искать образ между дикими зверями, в степном предании вместо дикого зверя могло встать домашнее животное, например, конь. Потанин считал, что казахи если и не видели в самом созвездии коня, то представление о коне все-таки ставили в связь с созвездием:

«Семь звезд Б. Медведицы, по их поверью, это семь воров, скрадывающих двух лошадей, которые ходят вокруг железного прикола или коновязи, т.е. вокруг Полярной звезды, привязанные к нему арканом; значит, семь воров преследуют этих лошадей; в одной передаче этого поверья привязана к железному колу одна лошадь. Эти данные дают повод предполагать, что в орде могло существовать представление о Бол. Медведице, как о коне, за которым кто-то гонится».

В своей книге «Восточные мотивы» Потанин указывал на монгольскую сказку, в которой включен рассказ о ловле коня пастухом. Конь пойман и привязан к вершине скалы, но вырвался, и преследование продолжилось. Потанин видел в этом монгольском рассказе переделку остяцкого предания о Тунк-похе и лосе:

«Вершина скалы монгольского сказания отвечает ели остяцкого, к которой был привязан лось; эти представления о ели и вершине скалы, может быть, находятся в связи с представлениями о Полярной звезде как о коле или столбе, к которому, по казахскому поверью, привязана лошадь».

Остяцкое поверье представляет Большую Медведицу преследуемым животным. Как считал Потанин, по казахскому поверью, она сама преследователь, но алтайское поверье обращало созвездие в преследуемый персонаж: Идыган (Большая Медведица) украла одну из семи звезд Плеяд, и с той поры Плеяды гонятся по небу за Идыганом. После этого похищения в Плеядах осталось только шесть звезд, почему Плеяды по-монгольски и называются часто Дзурган-Мечин (дзурган по-монгол. — «шесть»).

Плеяды, скученное созвездие, часто принимается или за стаю птиц, или за сборище людей. По осетинскому представлению, это собрание пирующих нартов (богатырей), по бурятскому — на Плеядах боги устраивают свой суглан (совещательное собрание). Первоначально звезды созвездия принимались за собравшихся в кучу богов. Потанин видел в двенадцати учениках Оха кучку звезд Плеяд, отсюда появился сам мотив об утраченной Плеядами звезде. Плеяды хотят возвратить потерянную звезду, так и Ох потерял одного из своих двенадцати учеников и старается вернуть его. Он гоняется за ним подобно тому, как гоняются Плеяды за Бол. Медведицей. Однако цель погони не в том, чтобы вернуть потерянного ученика. Оху ученик не нужен. Более того, он хочет его убить, чтобы волшебное знание сохранилось в его власти.

Распадение перстня на зерна также было принято Потаниным за мотив из ордынских поверий о Плеядах. По казахскому и монгольскому поверью, Плеяды это был змей или чудовище, которое распалось на части под ногами преследователя. По некоторым ордынским поверьям, лошадь и корова соперничали, кому должна достаться честь истребления этого чудовища. Корова упредила коня и придавила чудовище своим копытом, но чудовище распалось и только часть его была раздавлена, а шесть частей выскользнули в расщеп копыта, поднялись на небо и превратились в созвездие Плеяды. Разница с русской сказкой в том, что в сказке зерно, прижатое башмаком царевны, спасается от гибели, в ордынском поверье часть чудовища, прижатая копытом коровы, гибнет.

Во всех вариантах сказки о колдуне и его двенадцати учениках встречается река. Река или море — почти неизбежное явление в рассказе о погоне. Так, в русской сказке «Звериное молоко» убегающие от змея дети добегают до реки или до моря и переправляются через него, а их гонитель тонет в нем. В тибетской или тангутской легенде убегающий от погони Бал-Дорчжи переплывает через реку. В монгольской - Абатай с похищенной святыней спасается на другой берег моря. В тюркской сказке Идыге находит убежище за рекой Адиль. Если столб, к которому Ох привязывает коня, напоминает нам Полярную звезду, представляемую народным преданием в виде коновязи, если конь напоминает Большую Медведицу, и если двенадцать учеников Оха можно видеть в звездах Плеяд, то и реку можно искать рядом с этими созвездиями.

Если из рассматриваемой сказки отбросить все детали и побочные эпизоды и извлечь только суть, то содержание сказки очерчено так: двенадцать персонажей объединены тем, что они ученики одного учителя. Одного из двенадцати учеников нужно взять, но которого следует взять, тому, кто пришел взять, неизвестно. Указание, которого ученика нужно взять, делает один из учеников, он сделает жест. По этому жесту пришедший взять одного ученика узнает, которого нужно взять. Указание это делает тот самый ученик, за которым пришли.

Вступительный рассказ монгольского сборника Шиддикур совпадает с русской сказкой не во всех частях, но некоторые эпизоды действительно представляют большое сходство. Из двух царевичей старший поступает в обучение к семи чародеям, однако чародеи не хотят делиться своим знанием с царевичем и совершают свои волшебные действия втайне от него, так что царевич, прожив у них семь лет, ничему не выучился. Младший царевич, пришедший навестить брата, украдкой высмотрел в дверную щель, что делают волхвы, и научился превращению в животных. Он уводит своего брата домой, потом посылает его в конюшню, где он увидит прекрасного коня, и советует продать коня, но только не семи чародеям. Отсюда начинается сходство с русской сказкой. До этого момента сказания не вполне совпадают. Во-первых, учеников всего только один, а не двенадцать, учителей же семь. Такое видоизменение, может быть, находится в зависимости от происхождения сказки из звездного эпоса. Если тут в самом деле фигурируют два созвездия, то можно предположить, что в созвездии, подавшем повод к представлению о гонителе, в одном случае народное предание видело одно лицо, в другом, под впечатлением его многочленности, видело в нем несколько персонажей. Представление его одним лицом дало русского гонителя Оха, представление семью лицами дало монгольских гонителей, семь волхвов. Другое созвездие также представлялось по-разному. Представление его несколькими лицами дало двенадцать учеников русской сказки, представление одним лицом — монгольского ученика, царевичева товарища. Во-вторых, в связи с отсутствием группы учеников в монгольской сказке нет рассказа о выборе ученика из среды других.

Старший царевич находит в конюшне коня, однако в то, что это обратившийся в коня младший царевич, убеждает дальнейший ход рассказа. Вопреки наставлению брата, старший царевич продает коня семи волхвам. Чародеи поняли, что это бежавший от них оборотень, и потому решили зарезать его. Они поставили лошадь в «темную крепкую конюшню», и перед тем, как зарезать коня, они повели его на водопой. При этом «одни шли по сторонам, цепляясь руками за бока лошади, другие держались за хвост и за ноги, а остальные стегали ее». Эта картина может быть поставлена рядом с той, которую дает русская сказка о Климке-воре, что не что иное, как детальная разработка татарского поверья о Большой Медведице, представляющего ее в виде семи караульщиков, стерегущих коня, привязанного к Полярной звезде. Это поверье, в свою очередь, есть только преобразованное казахское поверье о семи братьях, скрадывающих коня, прикованного к Полярной звезде.

Конь ускользает из рук чародеев и обращается в рыбку. Чародеи обращаются в семь чаек и продолжают преследовать беглеца. Преследуемая рыбка обращается в голубя, чародеи обращаются в семь ястребов и летят за голубем. Голубь залетает в пещеру горы Цохто, где живет отшельник Нагадзана, садится ему на колени и просит спасти от гонителей. Он говорит, что он обратится в главный шарик в четках в руках отшельника, и учит, что должен сделать отшельник, когда прилетят семь ястребов. Тут монгольская сказка близко подходит к русской с той лишь разницей, что в монгольской сказке вместо царевны стоит отшельник Нагадзана.

Семь ястребов, прилетев к пещере, обратились в семь щегольски одетых молодцов и стали просить отшельника отдать им четки. Отшельник откусил главный шарик и оставил во рту, а остальную связку бросил перед молодцами. Каждый шарик четок обратился в червячка, молодцы обратились в семь петухов, которые и начали склевывать червяков. В это время отшельник вынимает изо рта откушенный шарик. Шарик обращается в человека, и этот человек палкой избивает всех семерых петухов.

Примечательно, что в русской сказке вместо отшельника поставлена царевна. Потанин полагал, что это указание на то, что в древнем предании пол персонажа, стоящего на этом месте, был неустойчив, что этот персонаж то принимался за мужчину, то за женщину, вроде того.

Штрихи, которыми очерчена духовная фигура отшельника отражают характеристику, которая дается обычно Арья-Бало, представляемому как воплощение милосердия. Когда влетевший в пещеру голубь сел на колени отшельника, последний заметил испуг голубя и спросил его о его причинах. Отшельник с участием отнесся к гонимому. Когда же явились чародеи и потребовали четки, отшельник отдал их беспрекословно, подчиняясь заповеди, обязательной для каждого буддийского святого — отдавать без замедления все, что бы у него ни просили. Когда юноша перебил петухов, отшельник в отчаянии: он сделался соучастником убийства семи живых существ. Впрочем, сказка на этом не кончается. Юноша смущен тем, что он своим поступком уничтожил все заслуги отшельничества Нагадзаны, и спрашивает его, чем же он может поправить дело. Отшельник говорит, что для этого нужно принести «шиддикура», который сидит где-то на дереве. Юноша идет за «шиддикуром» и несет на загривке. «Шиддикур» рассказывает сказку, юноша прерывает ее восклицанием, и «шиддикур» возвращается на дерево. Более двадцати раз юноша пробует унести его, но всякий раз не может удержаться, чтобы не прервать рассказчика, и тот всякий раз возвращается на дерево. Таким образом, из рассказов «шиддикура» составился сборник более чем из двадцати сказок.

Похожая сценка с отшельником в пещере изображается в монголо-буддийской легенде об отшельнике Меле-гуру. Жестокий охотник Гамбо преследует трех оленей. Олени добегают до пещеры, в которой спасается отшельник Меле, и ложатся перед входом в пещеру. Когда вслед за оленями в пещеру приходит и Гамбо, отшельник Меле, беря под свою защиту напуганных животных, уговаривает охотника прекратить преследование. Монгольское народное поверье видит этих трех оленей в трех звездах пояса Ориона. Если народ находит гонимых животных на небе, то там же он находил и отшельника и, вероятно, под видом Полярной звезды. В своей книге «Восточные мотивы» Потанин указывал на двойственный характер Арья-Бало. Монголо-тибетское поверье принимает за воплощение этого бога хитрого, вороватого и беспардонного сказочного героя Балын-Сэнгэ. С этим видоизменением бога совпадает не отшельник Нагадзана, а сам герой сказки, воровским способом приобретший вещее знание семи чародеев.

Появление этих вещих людей объясняется таким образом: обычные студенты проходят двенадцать школ, но некоторые исключительные личности поступают еще в тринадцатую, в которой обучают всем существующим языкам, в том числе звериным и птичьим, а также всякому колдовству и расколдовыванию. Кончившие эту тринадцатую школу и становятся вещими людьми, способными господствовать над драконами. По венгерскому поверью, ученик, прошедший двенадцать школ, отправляется на известную гору, где находится колесо. Когда здесь соберется двенадцать таких же учеников, они становятся на колесо, и оно начинает вертеться. Во время вращения колеса один из учеников исчезает, как бы похищается кем-то в награду за обучение. Остальные спускаются с горы и становятся грабончас-дьяками. По румынскому поверью, существует где-то школа Sаlаmаntzе, в которой всего десять учеников и в которой преподает сам черт. По окончании обучения, по прошествии семи лет, одного ученика учитель удерживает. Этот-то и становится «шаломонаром», способным разъезжать на драконах.

Гастер объясняет имя «шаломонар» влиянием преданий о царе-пророке Соломоне (знание птичьего языка, ворожба), а в имени Sаlаmаntzе видит знаменитую в средние века школу Саламанку. Однако странно само возникновение поверий и преданий о Саламанке в такой дали от Испании и притом на таком ограниченном пространстве (Гастер говорит, что имена шаломонары и Sаlаmаntzе известны только в западной Румынии), тогда как на промежуточном пространстве между Испанией и Румынией каких-либо следов распространения предания о Саламанке Гастер не указывает. Может быть, ни Саламанка, ни Соломон не причастны к образованию имени шаломонар. Не окажется ли источник этих поверий и преданий в среднеазиатских преданиях, связанных с тюрко-монгольским именем звезды Венеры — Цолмон?

Поверья, подобные балканским и тем, из которых построилась русская сказка об Охе, были распространены и в тюрко-монгольском мире, на что указывает существование похожей сказки в Шиддикуре. Небесная поездка на грозовом драконе известна в Монголии. Параллельные поверью о чернокнижнической школе можно найти в североазиатских поверьях о школе, в которой обучаются шаманы. В якутском поверье о такой школе, состоящей из девяти ярусов или ступеней, которые проходят ученики, было рассказано в книге Потанина «Восточные мотивы». У бурят также были подобные поверья: в одной из бурятских сказок Лобсоголдой учится девять лет в школе Хан-Тюрмаса и получает знание, как превращаться в бога Шибэгэни.

Версии имени Цолмон распространены на всем пространстве от Якутска до Константинополя. Все тюрки, сибирские и казанские татары, казахи, башкиры, крымские татары, оттоманские турки называют ее именами: Чолпан, Челпан, Цулпан и т.д.

Бурятское предание представляет Цолмона, т.е. звезду Венеру, пастухом Эсэгэ-малана, обладателя овечьих стад. Представление этой звезды пастухом было распространено на Запад столь же далеко, как и имя звезды Цолмон или Чолпан. И казахи, и осетины называли эту звезду «пастушьей звездой». Впрочем, то, что бурятское предание видело в звезде Цолмон пастуха – единственное, что известно о пастухе. Но есть другая версия, которая Цолмона выдает за хозяина овец, а пастуху дает другое имя — Дебедей. В этой версии пастух Дебедей куда-то отлучился и в течение трех дней оставил стада без надзора (это трехдневное исчезновение намекает не на Венеру, а на луну). Хозяин за это избил пастуха, вышиб ему глаз и сломал ногу. Потанин рассказывал, что баргузинские шаманы, желая вызвать в себе шаманский экстаз и галлюцинации, изображают из себя этого избитого пастуха, щурят глаз, хромают на одну ногу, стонут и жалуются на побои. Едва ли такое действие было объяснено чем-либо иным, кроме сознаваемой шаманами связи пастуха Дебедея с шаманским культом. Вероятно, Дебедей был настолько могущественным шаманом, что имитация ему делала человека одержимым сверхъестественным настроением. Эти-то предания о Цолмоне, как предполагал Потанин, дошли до Балканского полуострова и сохранились в виде поверий о шаломонарах, которые, как о них сообщает Гастер, ходили бедно одетые, как нищие, завязывали один глаз и хромали на одну ногу. О том, что эта черта пришла на Запад вместе с тюрко-монгольским именем звезды Венеры, показывает следующее обстоятельство. В тюрко-французском словаре Ваrbiеr dе Меgnаrd для слова «tcholaраn» указано два значения: 1) qui mаrсhе, en trainаnt lа jаmbe («работающий, припадая на ногу») и 2) etoil du berger, Vеnus («пастушья звезда, Венера»). В тюрко-английском Jаmеs W. Rеdhouse для слова сhоlраn также несколько значений: 1) that goеs оn the left («хромающий на левую»), 2) Leftlеgged (horse) («кривоногий на левую (конь)») и 3) The planet Venus, the morning star («планета Венера, утренняя звезда»). Ввиду того, что версии имени Цолмон распространены без перерыва на всем пространстве от Якутска до Балканов и что следы сказания об охромевшем пастухе Цолмоне прослеживаются на Западе до Балканов, с большей уверенностью можно думать об ордынском народном происхождении имени Sаlоmоnаr и Sаlаmаntzе, чем от испанской Саламанки.

В кавказских поверьях хромой звездой признавалась не Венера, а Полярная звезда. По крайней мере, по-осетински Полярная звезда называется Темур-Аксак. Представляли ли осетины это лицо хромым, Потанину было неизвестно, но имя это, несомненно, было взято ими у тюрков. Темур или темир по-тюркски «железо», аксак — «хромой». У горцев Северного Кавказа были записаны предания о хромом Темире. Вероятно, это тот же персонаж, о котором говорит осетинское предание в применении к Полярной звезде. Эти предания были принесены на Кавказ тюркскими племенами и усвоены туземными горцами, а одно из них осетинами приурочено к Полярной звезде. Мотивы, связанные с именем хромого Темира, заставляют предполагать, что это имя прилагалось к той же Венере, как и имя Чолпан или Цолмон. Кавказское предание выставляет отца Темира таким же обладателем овечьих стад, каким бурятское выставляет Эсэгэ-малана, а самого Темира таким же пастухом, каким Цолмон является в бурятском предании. Бурятский хозяин стад побил своего пастуха и сломал его ногу. Кавказский овцевод также изломал Темиру ногу, хотя и по другому побуждению (Темир обнаружил в детском возрасте такую быстроту бега, что хозяин стад усмотрел в этом предостережение против будущего узурпатора). Один вариант приписывает сыну Темира решение вопроса, что дороже, хлеб или золото, решение, которое западным преданием относится к Соломону. Кавказское предание ставит Темира в какое-то отношение к кузнице. Оно рассказывает о сновидении, о том, как во время сна душа человека, спавшего в кузнице, спускалась в пещеру и видела там клад.

Сын кавказского Темира вырос в доме чужого князя. Отец потерял его и ищет. Это напоминает Соломона, которого также потерял отец Давид и ищет. По одному варианту, сын Темира сел на коня Турпальгаура, перескочил ворота и ускакал из чужого дома к отцу Аксак-Темиру, — рассказ, сходный с тюркской сказкой об Идыгэ-пи, который также вырос не в отцовском доме, а в ставке хана, выскочил в дымовое отверстие и ускакал за реку Адиль к Сат-Темиру. В книжных сказаниях и летописях темник Золотой орды Едигей, поссорившись с ханом Тохтамышем, убежал к Аксак-Темиру, или Тамерлану. Сказку эту Потанин сопоставлял с библейским рассказом о Сауле и Давиде (отце Соломона).

Так как имя Темир прилагается к Полярной звезде и тюрками (они зовут ее Темир-Казык, «железный кол»), то можно допустить, что применение парного Темир-Аксак к Полярной звезде совершилось не на осетинской почве, а было уже усвоено этой звезде самими тюрками. И можно представить себе отношения персонажей в таком порядке: Аксак Темир, Полярная звезда, — это отец, а звезда Венера — это сын Полярной звезды, который в кавказских преданиях является под именем сына хромого Темира. Иначе говоря, сын Темира будет отвечать бурятскому Цолмону, а в бурятском Эсэгэмалане нужно будет признать Полярную звезду. Кавказские предания о хромом Темире свидетельствуют, что ордынские представления о хромом Цолмоне достигли до Кавказа и были здесь распространены. Отсюда они легко могли распространиться и до Балканского полуострова и дать начало румынским представлениям о прихрамывающих шоломонарах.