О «Книге назидания» и «Записках из военной крепости Миран»

На протяжении веков народы Средней Азии и Казахстана взаимно обогащались культурными достижениями, а также приобщались к классическому наследию Востока. В те далекие времена народы Средней Азии и Казахстана создали общие литературные памятники, написанные на древнетюркском, чагатайском, согдийском, хорезмийском и кипчакском языках. Adebiportal.kz публикует историко-филологическую характеристику от основоположника казахского книговедения и одного из первых исследователей творчества Абая Абусагита Жиренчина (1913-1975) на две древние рукописные книги, что позволит раскрыть их сущность и значение в культурной жизни народов.

В связи с вышесказанным, большой интерес представляют древние рукописные книги на тюркском языке — «Книга назидания» и «Записки из военной крепости Миран», найденные венгерским ориенталистом Аурелем Стейном в 1906-1908 гг.: одна — в Дуньхуане и другая — в бывшей военной крепости Миран (Восточный Туркестан). Обе книги написаны на плотной бумаге древнетюркским руническим письмом на древнетюркском языке. Их расшифровал и перевел на английский язык по просьбе Британского королевского общества знаток древнетюркской письменности, датский профессор Вильгельм Томсен. Он датировал эти книги первой половиной VIII в. Затем они были опубликованы в Лондоне на английском языке с параллельным тюркским текстом. До сих пор только одна из них — «Книга назидания» - издана на русском языке. Ее перевел С.Е. Малов. Впрочем, и он ограничился лишь частичной публикацией текста, не сделав никакого анализа книги и не определив ее значения для тюркологии. 

«Книгу назидания» В. Томсен условно назвал «Книгой предсказаний», а С.Е. Малов — «Гадательной книжкой». На самом деле она носит назидательный характер. На основе примет, поверий и поступков читателю объясняется, что хорошо, а что плохо. Книга имеет 104 страницы (формат бумаги 13,6*8 см), написана маленькими столбцами на обеих сторонах листа. Две последние страницы (103 и 104) содержат постскриптум и концовку, выполненные красными чернилами. Текст четкий, что свидетельствует об искусной руке. Пишущим инструментом была кисть, а средством исполнения — черные индийские чернила. В алфавитном ряду текста имеются диакритические линии знаков — элементы древнетюркской фонетики. Манускрипт состоит из 65 коротких, не пронумерованных глав или параграфов, каждый из которых обрамляют расположенные в линию маленькие черные кружки, заполненные красными чернилами. Эти кружки, по-видимому, служили нумерацией глав наподобие римских цифр. Каждая глава содержит маленькую историю о человеке или животном. Эти рассказы можно назвать маленькими лирическими поэмами в прозе. Почти все главы, кроме III, IV, V, X, XIII, XIV, заканчиваются вопросом: «Это хорошо?» или «Это плохо?». 

Что же является предметом книги? Согласно страницам 103 и 104 она предназначена для обучения и составлена «в год барса, второго месяца, пятнадцатого числа», пишет неизвестный автор. И далее: «Я написал для младших священнослужителей и слушателей, живущих в обители Тайгунтан, для Есиг-Сангуна и Итачуна». Судя по тексту, книга, как мы отмечали, назидательного характера. Некоторые ее абзацы написаны белым стихом в виде пословиц и поговорок. На страницах 101 и 102 сказано, что с помощью этой книги «каждый становится господином своей собственной судьбы». 

Приведя примеры из жизни человека и животных, говорящие об отваге и смелости, самостоятельности и независимости, скромности и отвращении к богатству, автор констатирует хорошо это или плохо. 

Вот некоторые извлечения из книги. 

Тюркский текст: «Bir tahulgu jur bolmu jur tabubgu мің boltu, miң, tabubgu fuman bolmu, tir Anca biliңlar: asugi bar, anga al». 

Русский текст: «Говорят из одной таболги получилось сто! Из ста таболги стала тысяча! Из тысячи таболги стало десять тысяч. Так знайте есть в этом выгода. Это хорошо!». 

В последующем изложении, чтобы облегчить чтение, дан только русский перевод, без тюркского текста: 

«Говорят: если и есть владетели многих лошадей, - тебе радости в этом нет. Если есть владетели малого количества лошадей, - тебе опасения нет!».

«Говорят: смелый мальчик по-настоящему стрелой ударил и рассек крутую скалу. Он одиноко ходил. Такой герой был. Так знайте — это хорошо!». 

«Говорят: некто запряг двух волов в одну упряжку, и они, не будучи в состоянии идти, стояли. Так знайте — это плохо!». 

«Говорят: заря занялась, затем осветилась земля. Затем взошло солнце. Над всеми засиял свет. Так знайте — это хорошо!». 

«Говорят: слово раба с мольбой направляется к беку. Слово смелого направляется с просьбой к тенгри. Вверху небо услышало, а внизу человек узнал. Так знайте — это хорошо!». 

«Говорят: сын бедного человека отправился на заработки. Путь был удачен. Радуясь и веселясь, он вернулся домой. Так знайте — это хорошо!». 

«Говорят: шло серое облако. Оно пролилось над немногим народом. Шло темное облако. Оно пролилось над всеми. Просо созрело, выросли травы и скоту и людям было хорошо. Так знайте — это хорошо!». 

В этих и других лаконичных примерах дается извечная тема зла и добра, выраженная в мировой литературе в форме что хорошо, что плохо. 

«Книга назидания» — самая обширная и наиболее сохранившаяся из всех дошедших до нас древнетюркских рукописей. Она уникальна для изучения истории рукописных книг. 

Второй известной древнетюркской рукописной книгой являются «Записки из военной крепости Миран». Рукопись находится в списках библиотеки Британского музея. Эта книжка состоит из трех частей. В первой сохранились все листы, написанные на одной стороне, во второй — не все, но заполненные с обеих сторон. В третьей части листы все, но они несколько больше по размеру. Бумага грубая, темная, по-видимому, она изготовлена из пеньки. Текст написан четко, крупными буквами. Судя по содержанию книги, форт-крепость стоял на большой магистрали и служил контрольно-пропускным пунктом, через который проходили военные и гражданские лица по специальным пропускам-ярлыкам. В этой книге регистрации проезжающих аккуратно записывались высшие чины и их ординарцы, выданное им оружие и провиант. Судя по частому проезду разных лиц, особенно военных чинов, в форте находился постоянный гарнизон тюркских войск. В списке пропусков значатся тюркские имена. 

По всей вероятности, форт был не только контрольно-пропускным пунктом, но и арсеналом по выдаче оружия, а также провизии высокопоставленным лицам. В списке рядом с именем стоит чин, занимаемая должность или воинское звание, например: апа-тархан (главнокомандующий), апа (командующий), сенгун или сангун (полководец),.чур или шор (один из высших титулов правителя эля), урунгу (наместник), ичраки (чин внутреннего войска), усук (сержант или ординарец); ынанчу (доверенное лицо); огя (служащий). 

В книге часто повторяются слова «уярик» и «урунгу». В. Томсен yariiq (ярик) оставил без перевода. Он пишет, что оно используется, с одной стороны, для обозначения важности должностного лица, посылаемого с особой целью вышестоящим служащим, или человека с положением. Но, с другой стороны, когда в перечне сообщается, что такой-то один или более yariiq из форта были выданы, то скорее всего их давали военным лицам, выделенным для охраны. По гипотезе профессора, смысл данного слова - «отделиться», «расщепляться», т.е. оно производное от устного корня yar (яр). В этой версии он усомнился сам, поэтому и сохранил его при переводе. 

Слова «ярик», «ярук» в трудах С.Е. Малова, А.Н. Бернштама и И.В. Стеблевой не встречаются, нет их и в орхоно-енисейских памятниках. Но там имеется близкое к этому слово - «ярак» (yaraq), означающее оружие. Казахи говорят «жарақ», т.е. «қару-жарақ»— оружие и «qaru eargti kisi» - человек с ружьем. 

Если следовать логике рассуждений, то в текстах документов из военной крепости Миран часто повторяемое слово «ярик» означает «оружие», что подтверждается следующими примерами из книжки: 

«Ут (От) сангун отдал свой ярик Хияган-урунгу (полководец Ут отдал свое оружие Хияган-урунгу)». 

«Выданы Тузмышу один ярик, Хиягану один ярик, Кул-апа урунгу один ярик (Тузмышу — одно оружие, Хиягану — одно оружие, командиру Кул-урунгу — одно оружие, пастухам — два ярик)». 

«Кулуг-сангуну был выдан один ясук (ординарец) и ярлык». 

«Курабир-урунгу сангуну были выданы одна сабля и один ярлык для проезда». 

«Кылыш кук кара был выдан ярлык».

«Тану — один ярлик и ярлык был выдан Алакульинанчу». 

«Кадим-урунгу — один, Edige-сангуну Тирика — один, прибывшим из города Шугчу. Байырку выдано шесть ярик; Тегину — один, Барс-хан сангуну -один, Хутуз-урунгу — один, младшему брату Кул Чигши Сариг Шипку — один, Кансу — один, Танлиг-апа один, Хутлугу - один, Сучурке — один, урунгу сангуну Баче-апа ичраки — один ярик вместе с ординарцем». 

Время стирает из памяти многое, больше сохраняется запечатленное в письме. Наличие большого количества исторических имен и личностей, живших более 1200 лет назад, делает этот памятник весьма ценным. 

В глубокой древности у тюрков существовала строгая иерархия военных и гражданских чинов. Открыв этот забытый современной наукой памятник, мы попытались сопоставить его надписи с другими историческими документами, чтобы выяснить, нет ли среди них имен (а здесь их немало, более 35), известных в истории. Внимательно просмотрев труды И.Я. Бичурина, В. В. Радлова, В.В. Бартольда, Л.Н. Гумилева, А.Н. Бернштама, И.В. Стеблевой, А.Н. Кононова, С.Е. Малова и других, мы часто встречали у них имена: Кутлуг, Инал, Барс, Едике, Кул-апа, Танг, Кулуг, Лашин и т.д. Если сравнить эти названия с именами Хут, Хутты, Хутлы, Анел, Барс, Едиге, Лашин, Гул-апа, Тан, Кулук, произносимыми так современными казахами, да и другими тюркскими народами, то между ними обнаруживается большое сходство. 

Сопоставление со сведениями из известной книги Л.Н. Гумилева «Древние тюрки», богатой материалами об эпохе тюрков, их военных и политических деятелях, помогает выяснить личности интересующих нас людей. 

У Л. Н. Гумилева сказано: «Западную границу Каганата охранял ...воевода Кули-чур... соратник Кутлуга Эльтерес-хана... За храбрость в борьбе с уйгурами, табгачами, арабами он получил имена «Ышбара» (могучий) и «Бильга» (мудрый). В 735 г. он достиг вершины своей славы. Когда он воевал с карлуками, ему на помощь пришел и его товарищ по делам и мужеству, сын Еркина, Йитянь-чур». Вполне вероятно, что упоминаемый в «Записке» Еркин и есть отец Йитянь-чура. 

Время даты книжки из Мирана, определенное В. Томсеном не позднее первой половины VIII века, близко к истине и совпадает с датировкой Л.Н. Гумилева. В «Записке» мы встречаем также еще имя Барс-хаган сангуна. Не исключено, что это тот самый хаган, который упоминается в памятнике в честь Кюль-тегина. Там сказано: «Был Барс-бег: мы в то время (или при тех обстоятельствах) даровали ему титул кагана и дали (ему в супружество) мою младшую сестру — княжну (писал Йоллыг-тегин), (но) сам он провинился, а поэтому каган умер (т.е. он был убит), а народ его стал рабынями и рабами». Подобным образом описывается гибель Барс-бега в «Древних тюрках». 

Далее, в монографии Л. Н. Гумилева говорится, что обращенный сильными соседями в рабство, тюркский народ объединяется для борьбы, его единство восстанавливает хан Эльтерес. «Эльтерес-каган... привел в порядок и обучил народ, утративший свой эль и своего кагана, народ, сделавшийся рабынями и сделавшийся рабами, упразднивший тюркские установления; он привел в порядок и наставил по установлениям моих предков». 

Из приведенных текстов следует, что как Барс-бег, т.е. Барс-хакан (сангун), так и Еркин-сангун жили в одно время — в начале VIII века. Таким образом, «Записки из крепости Миран» велись, по-видимому, с начала до середины VIII века. Ценность этой небольшой книжечки заключается в том, что она значительно конкретизирует наши знания по истории Восточного Туркестана. 

Форт Миран входил в укрепленную линию, начинавшуюся от Дуньхуана. Этот район Восточного Туркестана в разное время контролировался различными объединениями кочевников и оседло-земледельческими государствами: хунну, усунями, тибетцами, тюрками, китайцами и т.д. В начале I тысячелетия нашей эры он становится объектом китайской экспансии. Здесь проходит вдоль южной оконечности пустыни Такла-Макан, по оазисам северных предгорий Куэнь-Луна Великий шелковый путь, сыгравший огромную роль в развитии этнокультурных связей Востока и Запада. Миран находился далеко на Востоке Птолемеевской Сериндии — Восточного Туркестана, и находки здесь тюркской письменности свидетельствуют, с одной стороны, о ее широком распространении в данном ареале, а с другой,— о сильном влиянии тюркизационных процессов, в ходе которых происходила ассимиляция местного иранского населения. 

В период составления этих книг, т.е. в конце I тысячелетия н.э., эти районы контролировались тюркскими кочевыми объединениями и были зоной взаимодействия различных этнических общностей и государств. В то время, когда многие народы не имели еще письменности, здесь в Дуньхуане и Миране выдавались официальные пропуска, отправлялись письма, создавались книги.

О высокой древней культуре народов Восточного Туркестана, Семиречья и Средней Азии сообщает и академик В. В. Бартольд. Он приводит отчет китайского посла Вой-цзе (605-617 гг.) о его пребывании в Самарканде: «Жители искусные торговцы, когда мальчику исполняется пять лет, его начинают учить грамоте; когда он начинает читать, его заставляют учиться торговому делу; прибыль высоко ценится большинством жителей». 

Известный арабист академик И.Ю. Крачковский в своей работе указывает, что в 1932 г. ленинградские ученые на развалинах старинного замка, на берегу р. Зеравшан, на горе Муг нашли согдийские рукописи, написанные на коже. Здешний правитель Тархун (Таргун) спрятал эти документы в замке от арабов-завоевателей в 718-719 гг. Это также подтверждает мысль о том, что в Средней Азии, Восточном Туркестане в VII-VIII вв. существовала высокоразвитая культура, оставившая богатые литературные памятники тюркского, согдийского, хорезмийского происхождения. Об этом же свидетельствует обширная коллекция письменных памятников, собранная экспедицией П.К. Козлова на развалинах древнего города Хара-Хото, а также исследователя А. Стейна, вывезшего сотни рукописных и печатных книг на разных языках, в том числе «Книгу назиданий» и «Записки из Мирана», а также картины, фрески и предметы из Дуньхуана. 

Из своей экспедиции в Кашгар выдающийся казахский ученый Ч.Ч. Валиханов привез ценнейшие книги и рукописи на различных языках: «Тазкиран султан Сутук Бугра-хан» (История тюркского владения из династии караханидов Сутук Бугра-хана), «Тазкиран Туглук Тимур-хан» (История Туглук-Тимура), «Тазкирян Ходжигян» (История кашгарских ходжей), «Абу Муслим Маурзи» и др. Краткий отчет Ч.Ч. Валиханова, посвященный истории, географии и этнографии народов Восточного Туркестана, был опубликован в 1865 г. на английском языке в Лондоне. 

Все эти реликвии — рукописи, манускрипты, печатные книги, картины, фрески — сохранились в течение тысячи лет благодаря нахождению в буддийских культовых центрах. Описания хранилищ имеются в книге известного ученого В.А. Обручева. В ней он рассказывает о посещении в 1905 г. «Храма тысячи будд», находящегося в 25 верстах от Дуньхуана. Он пишет, что главная пещера Чуфудун, «расположена в обрывах голой возвышенности одной из передовых гряд Алтын-тага. Лама Хэшен сказал, что эти пещеры сооружены при династии Хань с 202 г. до н. э. по 220 г. н. э., затем разрушены и восстановлены при династии Тан (618-909 гг.). В пещерах (4-5 сажен длины, 3—4 сажени ширины) фигуры (из мрамора, металла и соломы) Будды и героев, висячие чугунные колокола. В самой глубине пещеры (минуя три камеры одну за другой), где воздух в течение столетий не освежался и содержал только влагу, сохранившуюся со времен сооружения пещер 1000 лет назад, как уверял старший лама. Он говорил, что такое содержание древних рукописей при неизменных условиях температуры и влаги и отсутствия дневного света необходимо для их сохранности, свертки рукописей лежали на деревянных полках. Хранилище состоит из пяти больших совершенно сухих комнат, в которые никогда не просачивается вода, всегда бывает прохладная температура. Когда лама входит рано утром в тихие дни последовательно сначала в первую камеру, где находится несколько минут, необходимых для чтения определенных молитв, затем во вторую с таким же выжиданием и, наконец, в последнюю, где также ждет несколько минут, не прикасаясь к рукописям. Эти правила выжидания, сказал лама, установлены с давних пор, чтобы входящий успел освободиться от теплого или холодного воздуха и влаги, которые несет на своей одежде и на себе, в камеру он несет маленький фонарь». Эти пещеры описал также А. Стейн в своей книге «Ruins ax deset kathans».

Академик В.А. Обручев рассказывает и о том, что лама показал ему большое количество рукописей: монгольских, тибетских, китайских, санскритских, тюркских, в том числе несколько уйгурских, центрально-азиатских, брахми. В связи с различными происхождением и возрастом их бумага была разного качества, толщины и цвета. Сами рукописи написаны тушью, читать их нужно сверху вниз, справа налево, или наоборот, некоторые из них с оттисками печати. Здесь имелись и печатные книги, и листы пальмы, заполненные санскритскими знаками. 

В.А. Обручев был убежден в большом научном значении этих своеобразных сокровищ для мировой культуры. Открытие этих книг обогатило и тюркологическую науку и явилось доказательством наличия высокой культуры у древних тюрков.