Ринат Абузяров. Каменный будда

 

- Мастер Хай Тун! – кто-то возбужденно окрикнул пожилого монаха, стоявшего на берегу. Ветер тихо трепал его красно-оранжевую накидку. Мастер сосредоточенно наблюдал, как на противоположном берегу возводилась  гигантская статуя Майтреи - Будды.

- Сегодня прекрасный день, мастер! – задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорил молодой монах. - Я принес вам хорошие новости! Торговец Ву пожертвовал нам сто лянов золота!

- Прекрасно, Сю Пэй! Ты молодец! – обрадовался мастер. - Тогда сегодня же отправляйся к Ху и найми еще рабочих. Не забудь закупить кирки и веревки. Нам нужно ускорять работу.

- Как скажите мастер!

 Сю Пэй взглянул на ввалившиеся глаза Хай Туна и заботливо спросил:

 - Вы два дня ничего не ели… Могу я вам принести хотя бы немного риса?

- Не волнуйся, - улыбнулся мастер, - я совсем не голоден.

- Может, еще чем-то могу послужить вам?

- Нет-нет... Лучше поторопись!

Молодой монах уважительно поклонился и быстро покинул его.

Хай Тун обратил свой взор к лику каменного Будды – его приспущенные веки, неземная улыбка излучали безмятежность.

- О Майтрея, помоги нам завершить то, что мы начали!

В этот момент сильное тревожное предчувствие появилось в глубине сердца мастера, мелькнув неясным видением. Хай Тун тряхнул головой, желая отогнать его и, закрыв глаза, начал сосредоточено молиться.

Хай Тун был отдан в монастырь в раннем возрасте и с детства во всем проявлял редкое даже для взрослых монахов терпение, мало спал и мало ел и дольше всех совершал молитву. Он не боялся самой трудной работы и поэтому монахи и миряне любили и уважали его. За правдивость, многолетнее подвижничество и милосердие Хай Туна еще молодым избрали настоятелем Линъюньского монастыря.

 

***

Холодная река омывала берега красного песчаника. Солнце в этот день было особенно ярким, отчего река сияла лазурью. Борта рыбацких и торговых лодок носами разрезали буруны волн. Лодочники с напряженными лицами проплывали опасный участок слияния трех рек. Течение становилось здесь особенно сильным.  Даже самые опытные не всегда справлялись с его свирепыми потоками.

Несколько лодок плыли по наиболее коварному месту с множеством водоворотов. Внезапно корму одной из лодок начало заносить. Ее нос погрузился под воду, и вода стала захлестывать внутрь, после чего она накренилась и резко перевернулась. Ящики, тюки и люди оказались в холодной воде. Два упавших в воду человека отчаянно боролись за жизнь, пытаясь схватиться за плавающие предметы. Несколько лодок уже направились в сторону тонувших. С  берега кто-то кричал и звал на помощь. Еще какое-то время было видно, как двое несчастных отчаянно борются со стихией, но через минуту они исчезли в бурных волнах. Перевернутую лодку понесло по течению, а вскоре она и вовсе скрылась из виду.

В это время Хай Тун прогуливался с учениками по берегу и увидел, как люди, вытащив из воды мертвое тело, положили его на песок. К месту стали сбегаться  зеваки. Среди людей слышался ропот:

- Опять мертвецы!.. Каждый месяц кто-то здесь тонет! – сказал седой крестьянин.

- А где второй утопленник? – спросил высокий человек, в соломенной шляпе.

- На дне, наверное… - кашлянув, ответил худой и жилистый рыбак.

- Это злой дракон Цзяо-лун живет на дне реки!.. Он создает водовороты, поэтому лодки тонут… а с ними и люди… Кого он не съест, того вода проглатывает!.. - сказала сгорбленная и беззубая старуха, одетая в тряпье.

Хай Тун  скорбно посмотрел на людей, тяжело вздохнул и сказал ученикам:

- Пора идти!

Свидетелями трагического события на реке были многие монахи, и они ждали, что Хай Тун скажет им что-то важное, но он молчал. Только спустя несколько дней после утренней молитвы он обратился к  своим ученикам с такими словами:

- Вот уже третий день я вижу один и тот же сон. Огромный лик сострадательного Майтреи проявляется в горе Линъюньшань, как раз над тем местом, где несколько дней назад утонули двое несчастных. Сегодня, будучи в медитации, я услышал Его призыв - мы должны помочь людям! Мы заручимся помощью Майтреи, чтобы  усмирить стихию, и сегодня же начнем собирать деньги  для постройки его статуи. Она будет такой же большой, как и гора Линъюньшань… А чтобы изгнать злого дракона, мы будем сбрасывать в воду камни!

Монахи слушали его с удивлением.

- Но мастер! - забеспокоился его преданный ученик Сю Пэй. - Даже для императора это цель может стать труднодостижимой! Наш монастырь не богат, а для строительства нужны сотни рабочих рук и очень много денег!

- Истинный мудрец умеет размышлять, умеет ждать, умеет прилагать усилия! - твердо ответил Хай Тун, потом повернулся в сторону священной горы Эмэй-шань, молитвенно сложил ладони и, поклонившись, произнес:

- На Мо Амито Фо*!

_______________________

*Принимаю прибежище в Амитабха Будде

 

***

В дорогой харчевне, средь узких улочек Лэшаня, за маленьким столиком сидели два человека и пили вино. Это были два известных городских сановника, успешно двигавшихся по карьерной лестнице Танской империи. Толстый, с красным лицом, маленькой бородкой и выпученными глазами, Лю Вэй, с детства был ленив, эгоистичен и жаден. Хотя он и происходил из довольно родовитой семьи, однако всегда готов был услужить более сильным. Императорским чиновником он стал только благодаря протекции своих влиятельным родных, поскольку во время учебы не смог проявить ни должного ума, ни прилежания. Главный императорский экзамен «Кэйцзю», который обязан был сдаваться каждым будущим сановным служащим, Лю Вэй с треском провалил - он просто-напросто был уличен в попытке воспользоваться  шпаргалкой, которую вписал в полу своего халата. Строгий экзаменатор заметил это и с позором выгнал его. На этом будущая карьера Лю Вэя могла закончиться навсегда, но через месяц он уже был принят на службу.

У желтолицего сухощавого, с длинными усами и бородой, Шэн Фу, никогда не было покровителей. Он добивался всего сам, благодаря уму, хитрости, а порой и жестокости. Шэн Фу было выгодно дружить с Лю Вэем и при необходимости он пользовался связями его высокопоставленных родственников.  

Расторопный прислужник харчевни почтительно поклонившись, поставил перед гостями аппетитные кушанья и разные приправы. Черепаший суп, жаренный рис, курица с арахисом и острым перцем, настроили Лю Вэя на философский лад. Предвкушая приятную трапезу, он даже вспомнил великого Кун Фу Цзы*:

- «Хорошо приготовленное блюдо, это такое же искусство, как и хорошо управляемое государство!».

И затем восторженно добавил:

 - Пусть будет благословен наш император за то, что всегда заботиться о нашем благе!

Сотрапезник Лю Вэя с ухмылкой взглянул на его большой круглый живот и, неторопливо отпивая вино из тонкой фарфоровой чашки, сказал:

- Чиновник, следующий пути жэнь*, всегда изыщет возможность  вспомнить нашего великого учителя Куна!.. – и, сделав еще глоток, добавил, - нам с вами следовало бы сегодня зайти к торговцу Чу, слышал, что его караван вернулся с севера с хорошей прибылью.

- Вот как?! - удивился Лю Вэй.

- А вы слышали про монаха Хай Туна? – спросил Шэн Фу, сощурив свои лукавые глаза.

- Это тот, что из храма Линъюнь? – торопливо жуя и чавкая, проговорил Лю Вэй.

- Да!

- А что?

- Говорят, за десять лет он собрал тысячи лянов золота и серебра на строительство статуи Будды… Я вот, думаю, а не попросить ли его поделиться с нами?

Они понимающе переглянулись и, ничего не говоря, засмеялись. 

***

Внутри монастырского двора стоял каменный колодец. Изогнутые концы старинных пагод, обращенные к небесам, вздымались выше окружавшего монастырь векового леса. Монах, набиравший в колодце воду, заливал ее в огромный глиняный чан, из которого она, струясь по длинному бамбуковому желобу, бежала в монастырскую кухню.

Монахи монотонно читали сутру Амитабхи - перебирая небольшие деревянные четки. Горел десяток лампад, и густо дымились благовония.

- Мастер!.. К вам пришли! – тихо сказал монах, поклонившись Хай Туну. Ничего не спрашивая, Хай Тун встал и вышел.

Во дворе стояли два человека, одетые в ханьфу, подпоясанных широкими поясами. Большие рукава их шелковых одеяний свисали ниже колен, головы их покрывали высокие шляпы. Из под одежды выглядывали квадратные носы их расшитой шелком тканевой обуви. Приветствуя Хай Туна, они почтительно поклонились, и он вежливо ответил им.

- Я Шэн Фу, а это – Лю Вэй. Мы сановники из финансовой префектуры Лэшаня – сказал Шэн Фу. 

- Чем  могу вам помочь? – спросил Хай Тун.

- Как вы знаете, император всегда заботится о нашем государстве, - начал он издалека, - а мы, в свою очередь, служим ему по всем канонам великого Кун Фу Цзы. Наша Танская империя не знает себе равных в Поднебесной! Мы вообще процветаем только благодаря императору!

- Служа Амитабхе,  мы тоже служим императору! – сказал Хай Тун.

- Да, да… Конечно! Ваше дело важное, - он набожно поднял глаза к небу, - но порой дела земные становятся куда важнее небесных… Возможно скоро сам император посетит наш город, и тогда нам очень понадобится  ваша помощь!

- Так в чем же состоит ваша просьба? – спросил Хай Тун.

- Мы знаем, что вы собрали немало денег на строительство гигантской статуи Будды, а нам как раз сейчас нужно позаботиться об украшении города, вымостить улицы, да и, сами понимаете, сколько еще забот ляжет на наши плечи... С вашим строительством, мы думаем, можно пока повременить, а для города уже сейчас нужно немало денег. Наклонившись ближе к Хай Туну, Шэн Фу  вкрадчиво произнес:

- Вы же сами знаете, что все в этом мире преходяще, даже Будду, которого вы возводите, рано или поздно коснется тлен…

- Да, все преходяще в этом мире, - строго сказал Хай Тун, - но особенно преходящи те, кто не провидит путей к Нирване!

Лицо Шэн Фу будто застыло, губы сжались, глаза сверкнули. Через секунду, совладав с собой, он улыбнулся, но уже гораздо более натянуто, и, плохо скрывая раздражение, произнес: 

- Я понимаю, вам трудно сразу же дать нам ответ. Мы люди служащие и терпеливые, а для доброго дела готовы и подождать. Однако хочу чтобы вы все таки знали, - Шэн Фу угрожающе посмотрел ему в глаза, – те, кто не помогает нам, сталкиваются с о-о-очень большими неприятностями! - лицо Шэн Фу, вновь приняло приятельское выражение и он мягко продолжил. - Однако же мы очень надеемся, что вы поступите благоразумно. В ближайшее время, мы еще наведаемся к вам.

 Сановники учтиво откланялись и покинули монастырский двор.

***

В отвесном красного цвета утесе, сотни обвязанных верёвками рабочих, подобно ползающим по стене муравьям, вершили свою тяжелую и опасную работу. Безмятежный лик Будды проступал из скальной породы. Его полуприкрытые глаза смотрели на священную гору Эмэй-шань. Куски песчаника откалывались и с шумом падали в бурные воды реки, извергая крупные брызги.

Хай Тун с противоположного берега ежедневно наблюдал за ходом работ. Он пребывал в глубокой задумчивости, но топот копыт и шум колес отвлекли его от раздумий. Неожиданно почти вплотную к нему подъехала колесница со знаками императорских отличий, она была запряжена породистыми жеребцами и украшена бамбуковым зонтом с изображением дракона. Двое знакомых сановников важно сошли со ступеней и, подойдя к Хай Туну, сдержано поклонились.

- Ну что, какое решение вы приняли? – не церемонясь, спросил Шэн Фу.

Хай Тун посмотрел в их лица, и смело ответил:

- Мы собирали эти деньги по всей стране много лет, и они все до последнего шу пойдут на возведение статуи Будды!

- Мне кажется, вы так и не поняли, какие проблемы вы можете навлечь на себя отказывая нам! – угрожающе сказал Шэн Фу.

- Я все понял, мое решение - непреклонно!

Сановник побледнел, его губы задрожали, он вытянул руку вперед, и, направив указательный палец в лицо Хай Туна, закричал:

- Если ты не отдашь нам эти деньги,  я прикажу выколоть тебе глаза!

Хай Тун обвел спокойным взором лицо Шэн Фу, его искривленный рот, стиснутые зубы, сдвинутые брови и сделал шаг назад. В этот момент Хай Тун перешел ту черту за пределами которой голос чиновника уже не был слышен. Пространство вокруг Хай Туна расширилось и сделалось необъятным. Его наполнил шум падающих камней, водяных брызг,  стук кирок и звуки стали подобны неземной музыке. Небо над головой Будды наполнилось ярким свечением. Будда смотрел в непомерную даль, а на лице Хай Туна проступила величавая улыбка.

- То, что предназначено для Будды, принадлежит только ему! – спокойным и отречённым тоном сказал он. - Вы хотите мои глаза?.. Ну, так забирайте же их! – зажмурившись, он большими пальцами, с силой надавил на свои веки. Кровь и глазная жидкость брызнули на лица и одежду сановников.

Они в ужасе отшатнулись, закрывая лицо руками. В их округлившихся глазах читался испуг. Попятившись назад, неповоротливый Лю Вэй споткнулся и упал - шляпа слетела с его головы. 

- Ты чего?! - испуганно выкрикнул Шэн Фу, - С ума сошел?!

Хай Тун стоял с блаженной улыбкой на лице, кровь медленно стекала на его одежду.

- Точно сумасшедший! – со страхом и презрением, произнес Шэн Фу.

Больше ничего не говоря, сановники, спотыкаясь, спешно бросились к колеснице. Запрыгнув в нее, они стремительно умчались, оставив Хай Туна одного.

Некоторое время Хай Тун стоял, не двигаясь. Потом, повернувшись в сторону Будды, медленно сел на песок. Ветер неспешно дул, колыхая его красно-оранжевую накидку. Мастер сидел твердо и неподвижно, а из его слипшихся век по щекам красными нитями тянулись засохшие струйки крови.

На противоположном берегу рабочий, обрабатывая долотом камень, вдруг заметил, что по его рукам струится густая влага. Он поднял голову и увидел багровые капли, сочащиеся из безмятежных глаз Будды.

Ветер затих и воды реки замерли у стоп Каменного Будды.

_______________________ 

*Конфуций

* Жэнь - высшая добродетель  конфуцианства  - состоящая из пяти других добродетелей, которые должен иметь благородный муж. Выражается в любви к ближнему, заботе о людях, гуманности.