На международный литературный конкурс «Рух»

 

 

 

Номинация: «Драматургия»

 

 

 

Тюкин Антон Викторович

 

 

Название произведения: пьеса “Стерва”

 

Год написания: 2012 год

 

 

 

Адрес: 160009, Россия, город Вологда, площадь Бабушкина 6 – 21;

Контактный телефон: 89212358860, 88172561449, 88172561325;

Е – майл: anttyukin@gmail.com, tnn@mh.vstu.edu.ru

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

СТЕРВА

 

(трагикомедия, пьеса в шести действиях)

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

Андрей – хорошо одетый молодой человек (инженер и по-совместительству лаборант в провинциальном ВУЗе);

 

Ольга Кашина – миловидная девица с оленьими глазками и необыкновенно ровными, белыми зубками,  24 – 25 лет от роду, одевается модно, вызывающе, даже кричаще (воспитатель детсада);

 

Черт, он же Бес, он же Внутренний Голос Андрея – никому не видимый субъект или просто фантом, созданный фантазией, то есть силой воображения героя.

 

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ – Россия. Наши дни.

 

На сцене - городская квартира весьма среднего достатка. Кухня с газовой плитой, столом, стульями и холодильником. Выход в коридор с двумя белыми дверцами. Коридор со входной дверью, вешалкой расположенной возле, большим зеркалом и телефонным столиком. Из него открывается проход в большую комнату. Синтетический, цветастый палас. Стенка, стол, стулья и бесформенный, мягкий диван, торшер льющий ласковый, розовый свет. Большой плазменный экран телевизора. Электронные часы на столике светятся зеленым светом. На часах стремительно мелькают цифры, словно время идет необыкновенно быстро. Над всей обстановкой квартиры нависает большая, разлапистая, металлическая люстра. Чуть раскачивается, как маятник в такт бегущему времени.

(Декорацию обстановки квартиры, состоящей из нескольких помещений целесообразней смонтировать на поворотном круге сцены, оборот которого на определенный градус будет открывать для театрального зрителя очередное место действия. Перед началом первого действия целесообразно сделать полный оборот поворотного круга, показав декорацию со всех сторон. Оборот – есть логический ход, связанный с движением времени.)  

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

 

В большой комнате за столом на колченогом стуле сидит Андрей – современно одетый молодой человек. Что – то пишет в открытой тетради. Пыхтит от натуги и с мучительной гримасой на лице зачеркивает. Снова пишет.   

 

Андрей: (утирает пот со лба рукавом своей модной рубахи). Ну, и как это все описать? Вот ведь, это же не возможно никак рассказать. Потому, как для этого дела есть на свете люди такие специальные – писатели. (с почтением кивает головой) А еще, говорят, что такому ремеслу замысловатому специально учат. В городе Москве, в Литературном институте – слышал сам. Раньше, вроде бы всех бесплатно учили, а теперь - за огромные деньги. Профессия!

 

Встает из–за стола. С гримасой отчаянья на лице бросает шариковую ручку на стол. Ручка катится с шумом норовя свалиться на пол. Андрей ловко ловит ладонью ее. Выходит на авансцену.

 

Андрей: (с тоской и отчаяньем в голосе) Все напрасно. Так никак не пойдет - на бумаге. (с робкой догадкой, надеждой) На компьютере – другое дело. Там то все же много проще - чисто технически. А то вечно чего–нибудь позабудешь, и чего потом делать: всю страницу от руки переписывать по-новой? (разводит руками) Это ж жуть!.. На компьютере – другое дело! На компьютере то и дурак писать может! (задумчиво) Завтра надо будет попробовать. Завтра, вроде, на работе делов-то не много. Вот писательством я и займусь на досуге. А чего же: попытка не пытка?

 

Подходит к столу. Берет в руки тетрадь. Небрежно листает и бросает тетрадь в дальний угол большой комнаты.

 

На журнальном столике начинает пищать трубка сотового. Берет трубку. Стремительно бросает  взгляд на экранчик. 

 

Андрей: (бурчит довольно под нос) Это Кашина Ольга.

 

Нажимает на кнопку и подносит сотовую трубку к уху.

 

Ольга Кашина: (имитация режима громкой связи – с шумами и грубой передачей звука, говорит быстро, твердо, c металлическим напором в голосе) Алло. Это я. А ты – дома? Я сегодня зайду вечерком. Приготовь что-нибудь. Я же буду с работы. Ты понял? Деньги есть у тебя на проезд, я надеюсь? А то я, как всегда, поеду поздно. На такси от тебя, разумеется.

 

Андрей: (робко, пугливо) Как всегда? (строит кислую мину, начинает нервно шарить в карманах ища кошелек)

 

Ольга Кашина: (передразнивает, c еще большим напором) Как всегда. Как всегда. Я надеюсь, у тебя сто рублей на такси все же есть? (жалуется) А то в садике вечно бегаю на своих - двоих, как собака какая. Все начальство – такие придурки. (со смешком, весело) Утром сторожа встретила. Пьяный. Ну, так это всегда. Даже ключ в дверной замок не может засунуть. Представь. Ну, я сторожу тогда и говорю: “Вы к жене то своей попадаете? Или Вы и дома – как сейчас - никак?”

 

Андрей: (нервно, тяжело) И чего?

 

Ольга Кашина: (весело, задорно) Он обиделся – чудила.

 

Андрей: (раздраженно, c дрожью в голосе, устало) Ясно. Ясно. Я понял! (шарит по карманам, наконец достает кошелек, открывает, со злостью заглядывает  внутрь, делает на лице недовольную, жалкую мину)

 

Ольга Кашина: (нагло, радостно) Хорошо, коли “понял”! Значит, жди меня в гости к себе ровно в десять! (смеется) Я, надеюсь, что “пряники” у тебя дома есть?

 

Андрей: (c просветлевшим лицом, надеждой в голосе) Есть, конечно. Я жду.

 

Ольга Кашина: (игриво) Это хорошо. Тогда - до вечера! Целую! Чмоки – чмоки!

 

Андрей: (радостно бурчит) И я – тебя, это, целую, и чмоки!

 

В телефонной трубке - гудки.

 

Андрей кладет трубку на столик, начинает радостно скакать по комнате. Заиграла веселая музыка (лучше чардаш, или что–то в этом роде - венгерское). 

 

Появляется Черт. Черт и Андрей вместе скачут по комнате и кривляясь танцуют держась за руки и поминутно взбрыкивая. Звучит чардаш.

 

* * *

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

 

Прихожая все в той же квартире. Дверь входная, домофон и вешалка возле двери. Над телефонным столиком висит большое зеркало. Слышен треск - это сигнал домофона. Из большой комнаты быстро выходит Андрей.

 

Андрей: (берет трубку домофона) Алло.

 

Ольга Кашина: (бодро, радостно, с нагловатым задором) Это я. Открывай.

 

Андрей давит на кнопку. Вслед за этим раздается мелодичный звук.

 

Андрей: (в трубку, твердо, радостно) Заходи!

 

Открывает замок. Нешироко отворяет дверь на довольно слабо освещенную лестничную площадку. Стоит у двери, ждет Ольгу Кашину.

 

Внизу гулко хлопает. Слышится цокот каблучков, поднимающихся по лестнице.

 

Андрей: (негромко, с радостным, просветленным лицом, оборотясь к зрителям) Это Ольга поднимается вверх. (глуповато улыбается, счастливо)

 

Дверь на полутемную площадку широко распахивается. Входит Ольга Кашина. 

 

Ольга Кашина: (радостно, игриво, улыбаясь лукаво) Это я. (обнимает Андрея за шею, заглядывает в глаза) Здравствуй, милый! (коротко целует в губы) Ждал? Вижу: ждал. (целует опять с придыханием) Там такси. (сперва с самоуверенной улыбкой, а затем с наигранным смущением показывает пальчиком на дверь) Я к тебе на машине приехала. Надо деньги таксисту отдать. (с мягкими, но требовательными нотками в голосе) Где твои сто рублей? (игриво, лукаво) Я вниз сбегаю и сразу обратно.

 

Андрей: (c легким раздражением в голосе, чуть погрустнев) Ты же, вроде, с работы? (с тяжким вздохом достает кошелек из кармана, открывает его, протягивает сложенную пополам купюру) На, бери. Только я подумал, что тебе на обратную только и надо. (выражение лица героя - кислое)

 

Ольга Кашина принимает купюру и стремительно прячет в карман.

 

Ольга Кашина: (весело, слегка небрежно) Я тебе все потом расскажу. Спасибо. (машет ручкой и выбегает за дверь) Дверь не запирай. (кричит звонко спускаясь по лестнице) Я мигом.

 

Цокот от каблучков - вниз по лестнице – дробью. Тяжело и гулко хлопает внизу. Чуть заметный звук отъезжающей автомашины. Снова хлопает гулко и тяжко. И опять – каблучки гулкой дробью – наверх.

 

Входит Ольга Кашина.

 

Ольга Кашина: (отдуваясь, слегка раскрасневшись) Фу. Забегалась. (обмахивает ладонью лицо, вытирает платком пот со лба)

 

Ольга Кашина начинает снимать дорогое пальто. Андрей ей помогает. Принимает пальто на руки. 

 

Ольга Кашина: (снисходительно, с лукавой улыбкой) Не помни. Дорогое. (улыбаясь презрительно, c поучающими нотками в голосе) Ты, держи. Да не так. Не понял? (нервно дергает Андрея за рукав, c раздраженными, требовательными нотками в голосе) Разверни его, ну.

 

Андрей вешает пальто на вешалку, бережно разглаживая вещь руками.

 

Ольга Кашина: (иронично) Не лапай. Руки то, поди, не мыл. (смеется)

 

Ольга Кашина протягивает Андрею мокрый, сложенный зонт.

 

Ольга Кашина: (поучающим тоном) Кнопку там надави. (тычет пальцем на ручку зонта) И поставь в коридор.

 

Андрей с шумом раскрывает зонт. Ставит зонт на пол.

 

Ольга Кашина: Сумку можно тут – на телефонном оставить? (снисходительно, с иронией) Экий ты неловкий! (смеется).

 

Ольга Кашина нагибается. Начинает расстегивать молнии на сапогах. Андрей помогает  стаскивать.

 

Ольга Кашина: (чуть раздраженно) Да держи же мои сапоги. Вот так. Вот так.

 

Андрей берет в руки один, после – второй сапог. Ставит на расстеленную на полу газету. Смотрит на запачканные грязью руки. Быстро убегает за белую дверку. Из-за дверки слышен шум текущей воды. Возвращается  скоро, стремительно. 

 

Ольга Кашина: (со смешком) Поросенок! Свинья грязи найдет. (улыбается, снисходительно смеется) У тебя сушилки для обуви есть?

 

Андрей (со смущенным лицом) нервно роется в  ящиках телефонного столика. Достает электрические сушилки для обуви.

 

Андрей: (радостно, с услужливой улыбкой) Вот они. (достает из ящика телефонного столика, показывает)

 

Ольга Кашина: (поучающим тоном) Положи вовнутрь. Воткни шнур в розетку.

 

Андрей засовывает сушилки в сапоги, втыкает шнур в розетку.

 

Ольга Кашина: (с улыбкой, самовлюбленно) Не ходить же во влажных потом. (обернувшись к Андрею смеется) Жди меня и я - вернусь. Только очень жди.   

 

Уходит за белую дверку. Из-за дверки слышен шум текущей воды. Возвращается неспешно в прихожую. Неторопливо начинает краситься у зеркала. Через некоторое время идет в комнату.

 

* * *

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

 

Кухня в квартире. На кухне – Андрей. Делает бутерброды, открывает коробки конфет и бутылки спиртного. Шумно, c белой пеной из горлышка открывает бутылку шампанского. Достает тарелки, бокалы, загружает все это (с характерным грохотом и звоном) вместе с различною снедью,  напитками на домашнюю, сервировочную тележку.   

 

Андрей: (с мечтательной улыбкой, ласково) Птичка. Милая птичка. Или ласковый зверь. (глупо улыбается, чешет голову) Хорошо все – же с ней. Только больно. Душе, что ли так больно?

 

Вновь звенит тарелками, бокалами, посредством большого ножа сдирает прозрачные пленки - обертки с конфетных коробок. Снова грузит тележку. Переводит на мгновение дух. Смотрит на тележку. После берется за ручки. 

 

Андрей: (с ироничной усмешкой) Ну, поехали!

 

Появляется Черт. Подбегает к Андрею скача и кривляясь.

 

Черт: (подходит к Андрею сбоку, говорит ему в ухо) То же мне “Гагарин” выискался.

 

Андрей не понимающе, иронично кривится и смущенно трясет головой. Катит сервировочную тележку сперва в неосвещенный коридор, а оттуда – в освещенную большую комнату.

 

* * *

 

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

 

В большой комнате на бесформенном диване сидит Ольга Кашина. На лице у Ольги Кашиной - самодовольная ухмылка. Ольга Кашина сидит бросив одну ногу на другую и при этом качает ногой. Над ее головой в такт качается люстра. На часах быстро – быстро мелькают часы и минуты. В такт бегущему времени движется нога Ольги с нахлобученным тапкой; розовый помпон тапке  ходит точно, как маятник – вверх и вниз.

 

В комнату ходит Андрей вкатывая перед собой тележку. Подвигает со скрипом. Ставит против Ольги Кашиной к дивану. Не спеша садится рядом.

Быстро текущее время на часах замедляется. Цифры перестают скакать бешено. Амплитуда движения люстры – маятника заметно снижается.    

 

Ольга Кашина: (повелительно, недовольно, с иронией) Где ты там? (смеется) Тебя можно посылать за смертью. (скалит ровные, ослепительно белые зубы) Все готово? (властно, смеется) Так включи телевизор!

 

Ольга Кашина протягивает пульт Андрею. Андрей давит на кнопку. Телевизор включается. На большом экране – президент и премьер. Официальная хроника. Бодрый голос ведущего говорит о каких–то достижениях в стране.  

 

Ольга Кашина: (серьезно, презрительно) Не хочу эту дрянь. (скалит зубы, смеется) Мне такое не интересно. (повелительно, властно) Переключи! (нетерпеливо) Ну, давай же пульт! Где он? (шарит глазами по сервировочной тележке, а после руками по дивану и найдя - смеется) У меня под попой! (самодовольно, хвастливо) Вот у нас дома – есть кабельное. (с резким недоумением мгновенно переросшим в раздражение, недовольство) А вино сухое где?

 

Андрей резко вскакивает с дивана.

 

Андрей: (со смущением, испугом) Я сейчас принесу, дорогая.

 

Андрей выбегает из комнаты. Возвращается с откупоренной бутылкой вина. Вновь садится на диван рядом с Ольгой.

 

Андрей: (улыбается чуть виновато) Венгерское. (демонстрирует Ольге бутылку)

 

Ольга Кашина: (снисходительно, с улыбкой, повелительно) Наливай. Ну, за встречу! (поднимает бокал)

 

Андрей: (с робкой, счастливой улыбкой) За встречу.

 

Парочка со звоном сдвигает бокалы. Пригубляют вино. 

 

Андрей: (улыбаясь заискивающе) А откуда ты шла?

 

Ольга Кашина делает вид, что не слышит Андрея или не понимает вопрос. Пригубляет вино снова, затем тонкими, наманикюренными пальцами достает из коробки конфету. Кладет в рот. Начинает жевать.

 

Ольга Кашина: (говорит невнятно, c полным ртом) Из гостей.

 

Андрей: (не расслышав, не поняв, с осторожным напором) Так откуда?

 

Ольга Кашина: (прожевав конфету, громко, нагло, отчетливо) Ты глухой? Тебе ж русским языком сказала: “из гос - тей”! (машет ручкой в сторону, хмурится) Меня после работы пригласили в гости на Калинина. Тут, вообще то, недалеко от тебя. (снисходительно улыбается) Впрочем, ты ведь все равно их не знаешь. (улыбается оскалясь широко) Это - люди с работы.

 

Андрей: (робко, нерешительно, недоуменно качая головой) На Калинина – это же близко. Можно было дойти. И не брать машину. (слегка испуганно, тихо) Или как?

 

Ольга Кашина: (с возмущением, c гневом во взгляде и голосе, нагло и максимально решительно) А тебе на меня денег жалко? (обиженно) Буду я под дождем, темным вечером, пешком ходить?! (с истерическими нотками в голосе, гневно сверкая глазами) Ты чего же хочешь, а? Чтоб меня изнасиловали, или может, сразу убили?! (отворачивается от него обиженно, после резко поворачивается, на глазах блестят слезы)

 

Андрей: (робко ноет, виновато канючит) Я такого никак не хотел. Ты прости меня. (бьет себя ладонью по лбу) Я дурак. (прижимает руку к груди, после начинает себя бить по ней кулаком) Ты прости. (глядит робко, пугливо на Ольгу) Хорошо? Вечно глупость скажу, и потом. (снова бьет себя по лбу) Я такой идиот. (бьет себя по груди) Мне так стыдно.

 

Ольга Кашина: (улыбается нежно, тянет тонкую, нежную руку к нему, ласково берет за запястье) Все. Довольно. (улыбается приветливо, весело) Все. Довольно.

 

Андрей: (чуть задумчиво, нежно, обращаясь к зрителям) Она, как ангел.

 

Из неосвещенного коридора в комнату на цыпочках заходит Черт. Подбегает к дивану скача и гримасничая. Встает за плечом у Андрея. Нагибается и неслышно шепчет ему на ухо.

 

Андрей: (тихо, но отчетливо, с недоумением, испугом, обращаясь к зрителям) Ангел смерти. (с перекошенным от страха лицом) Ангел смерти. (непонимающе хватается за голову) Ничего у тебя не получится с ней – не надейся.

 

Ольга Кашина с изумлением глядит на Андрея. Андрей встает и уходит в неосвещенный коридор. Вслед за ним кривляясь и противно хихикая выбегает из комнаты Черт. После оба исчезают за белою дверцей. Из–за дверцы раздается шум текущей воды. Через минуту шум воды прекращается. Появляется Андрей с мокрым, умытым лицом. Вытирает рукавом рубахи свой лоб.  

 

Андрей: (с облегчением) Фу. Вот ведь черт. (весело глядит на зрителей) Показалось, наверное?

 

Вновь садится на диван рядом с Ольгой. Ольга Кашина и Андрей сидят рядом, выпивают и закусывают. Глядят поминутно друг–на–друга (с интересом, призывно и нежно), или искоса на большой телеэкран (без большого интереса, как–бы чисто формально). На экране идет детективный сериал. После сериал сменяют  “Новости”.

 

Ольга Кашина: (широко улыбается, скалит белые зубы, смеется) Чем ты тут занимался без меня? (говорит наигранно - требовательно) Отвечай.

 

Андрей: (чуть осмелев, с услужливым подобострастием) На работу ходил.

 

Ольга Кашина: (хохочет) На работу? Так и я – на работу. (тянет ноги вперед и суча ими в воздухе сбрасывает тапки на ковер, залезает на диван уже “с ногами”, говорит игриво) Вот так лучше?

 

Андрей: (чуть смелее, c надеждой) А то. (тянет руку, кладет Ольге Кашиной на шею сзади, робко обнимает за плечи)

 

Ольга Кашина: (сбрасывает руку) Ну, не сразу, не сразу. (зябко дергает плечиком) Ты, убирайся. Уйди. (игриво хихикает) Знаешь сказочку про “накорми - напои”? Неужели не слышал?   

 

Андрей: (смеется) А потом уже “спать уложи”? (вновь сжимает плечо) Знаю, знаю.

 

Ольга Кашина: (игриво противится) Нет, не сразу. Я с работы. Ты не понял, агрессор ты этакий? (резко сменив тон с эротически – любовного на дружеский) А откуда ты знаешь ее?

 

Андрей: (с недоумением) Кого это “ее”?

 

Ольга Кашина: (широко улыбаясь) Сказку, сказку. (игриво) Я тебе не сказала еще?  Мы с детьми в садике читали сегодня. (бодро, весело, задорно) У меня в группе то есть, там где я – воспитателем работаю. Понял?

 

Появляется Черт. Подбегает скача и кривляясь, наклоняется к самому уху Андрея.

 

Черт: (с мерзкой, подлой ухмылкой) Вот так чудо твое детей любит. А ты думал? Твоя ведь? Вот ты женишься? Нет. Хи–хи–хи–хи-хи. 

 

Черт кривляется, скачет и убегает опять. Пропадает в темноте коридора.

 

Ольга Кашина: (проникновенно, ласково) А тебе в детстве мама читала? Или ты уже сам? (чуть погромче, говорит с напором, словно недоуменно глядя на Андрея) Эй, ты слышишь меня? (раздраженно, немного гневливо) Я чего: со столом говорю? (тянет руку к Андрею, тормошит за плечо)

 

Андрей: (вздрогнув испуганно, оборачивается к Ольге, глядит удивленно) Ты прости. (заглядывает ей в глаза)

 

Ольга Кашина: (широко улыбается, после - смеется) Да ты пьяный. Да еще и сказок не знаешь? (скалит белые зубы) Если пьяный, то я с тобой не буду.

 

Андрей: (встрепенулся обиженно) Почему?

 

Ольга Кашина: (с возмущением наигранным) “Почему?” В твоем возрасте у людей уже дети. Сами сказочки детям рассказывают. А он, де, притворяется, не понимает, почему нельзя с пьяным! (высокомерно, сварливо) Не хочу, чтобы дети у меня, если что случится, родились уродами! Ты не понял?!

 

Андрей: (с робкой, последней надеждой) Понял, понял. Ну, а все–же, можно ведь и сегодня. Я ведь не. Не какой–то там. Ты поняла? (берет Ольгу за руку)

 

Ольга Кашина: (рвет руку из ладони Андрея, кричит с истерическими нотками в голосе) Нет! Ты болван! (после подскакивает на месте, чуть почувствовав сопротивление Андрея густо краснеет от нахлынувшего негодования, после с силой вырвав руку трясет ее перед собой, как будто от боли, с жалостью глядит на нее, потом резко встает и кричит уже во весь голос) Извиняйся, идиот ты этакий! Я вообще сегодня – никак! Ты не понял? У меня “это самое”. (снова густо краснеет от смущения или от нового приступа гнева)

 

Андрей: (стыдливо, обиженно, робко канючит) Извини дурака! Я ж, серьезно не знал! (снова бьет себя в грудь горячо извиняясь) Я ж не знал, что “никак” и что “это самое”. (бьет себя ладонью по лбу) Ты прости.

 

Ольга Кашина: (очень строго, высокомерно, сварливо) Ладно уж, прощаю. (назидательно) Только после спрашивать надо, подлец! (снова машет рукой, презрительно кривится) Все вы мужики – такие сволочи.

 

Ольга Кашина уходит в коридор. Исчезает за белою дверкой. Возвращается в комнату с мокрым, умытым лицом. Глаза Ольги Кашиной немного красные, лицо раскраснелось. Вновь садится на прежнее место.  

 

Ольга Кашина: (говорит отвернувшись, надув губы обиженно) Неужели ничего то другого нет у вас на уме? (командует) Отодвинься. (поучительно, высокомерно, сварливо) У меня голова очень сильно болит, а он с глупостью лезет. Лучше бы занялся чем-то путным. Вон, ребята на гитарах играют. И мой брат, между прочим. У кого – мотоциклы, машины. (машет рукой на сторону, словно бы указательно, кривится) А ты? Только на работу ходишь, да и платят то мало тебе.

 

Андрей: (смущенно) Я тут думал рассказ написать. Не веришь? Даже начал в тетрадке, но в тетрадке писать неудобно. (чуть смелее) Даже не понимаю, как столетия писали люди так. Сперва черновик писали какой-нибудь там книги, а потом уж все опять набело переписывали. Ну, а если вдруг чего забудешь или надо исправить чего: это как? (натянуто весело, наигранно бодро, кося глаз поминутно на Ольгу, замечая, что она уже не сердится) Это же кошмар то какой! Хорошо, что сейчас есть компьютер. Все–таки в двадцать первом веке живем. Чего надо – раз и вставил.

 

Ольга Кашина: (улыбается, потом - смеется) Ты пожалуй что вставишь. Раньше перьями гусиными писали. После - металлическими перьями. Видел в детстве на почте такие – с деревянными ручками? С позапрошлого века на машинке набивать придумали. У меня в свое время бабушка секретаршей работала – я все знаю.

 

Андрей: (улыбаясь блажено) Да, придумали всякую хрень. (наливает себе и подруге вина, искоса глядит на Ольгу Кашину)

 

Вместе пьют и закусывают.

 

Андрей: (весело, уже не смущенно) За здоровье!

 

Ольга Кашина: (улыбается милостиво) За здоровье! (с интересом) А про что твой рассказ? (чуть игриво - задумчиво) Может – быть про Саддама Хусейна? (тычет пальчиком в телеэкран по которому в “Новостях” демонстрируют сюжет про иракского диктатора, улыбается, потом смеется обнажив свои белые, ровные зубы)

 

Андрей: (улыбается немного задумчиво) Нет. Не про Хусейна он. Просто он - про жизнь. (говорит осторожно, как-бы с какой-то оглядкой, но бодро, весело) Я тогда в седьмом классе учился. Год, наверное, был восемьдесят пятый. Не раньше. Вот, была в нашей школе училка одна. Географию эСэСэСэР вела. Риммой ее звали, а кликуха у Риммы – Лупаниха.  

 

Ольга Кашина: (с интересом, смеется) Ну, и что? (немного лукаво, хитро) Что там было то – в школе?

 

Андрей. (говорит немного сбивчиво) Там, короче. Раньше было как? Не знаешь? Раньше требовали от учителей нас воспитывать что–ли. “Учить жизни” или “учить Родину любить”, понимаешь?

 

Ольга Кашина: (притворно, немного пьяненько) Да, ну?

 

Андрей: (с бодрым напором, смешком) Не понятно тебе? Одним словом – мозги компостировали. Заставляли их врать в ГОРОНО, что мы де у себя в Союзе живем лучше всех в мире. Не знала?

 

Ольга Кашина: (впервые искренне) Я такое не помню. Я была тогда еще маленькая.

 

Андрей. (с прежним, бодрым напором) Не помнишь? Маленькая, говоришь, еще была? Да еще тех, кто против вранья был – и клеймить заставляли, желательно покрепче, значит. Этих самых, “кто против” системы, или как там? Режима, сажали тогда.

 

Ольга Кашина: (с недоумением, пьяненько) Куда?

 

Андрей: (снова горячо, с напором) В тюрьмы, в тюрьмы конечно. А куда же еще? В лагеря, как при Сталине.

 

Ольга Кашина: (не понимая, с изумлением, пьяненько) Это было при Сталине? Но все это - давно. (загибает пальцы считая, шевелит в такт губами, глядит недоверчиво) Ты тогда еще не жил. Не ври. (смеется)

 

Андрей: (горячо, с еле заметной обидой, сдерживаясь) Это было и после его, но меньше. Намного меньше, но было. Некоторых из “тех, кто против” был, и кто больно был знаменитый – просто в ссылку в какой-нибудь город закрытый ссылали.

 

Ольга Кашина: (с недоумением, пьяненько) Что такое: “закрытый”? Почему? Я не знаю. (качает головой, мотает ногой)

 

Андрей: (с чувством, не спеша, размеренно) Что такое “закрытый”? Это город, куда иностранцев на дух не пускали. Такое бывает. А почему? Там заводы военные разные или, скажем, для судов военных - база. Все понятно тебе? (продолжает бодро, весело) Так вот Римма эта самая и говорит нам раз: “Есть ребята – говорит нам Римма – академик такой по фамилии Сахаров. Так вот этот академик Сахаров нас ругает по чем зря, критикует нас, значит, но все это -  потому что он сошел с ума.” Вот такая она дура была. (смеется) Ты те годы не помнишь?

 

Ольга Кашина: (отчего то стыдясь, словно бы протрезвев на минуту) Не помню. 

 

Андрей: (бодро и весело) Это не академик “не в себе” был в те годы. Это мы – всей страной придурялись, да еще и верили разной чуши и бреду. Вот так. Уж, не знаю: верила ли Римма в этот бред, в бред который сама говорила, или только хитро притворялась, потому что работа такая? Мне про это не ведомо. Только после того, как того академика Сахарова с ссылки, с города Горького освободили, отпустили примерно уже через год, Римма эта - Лупаниха перед нами  рассказом своим опозорилась. Осрамилась своим прежним враньем перед всеми. Понятно?  

 

Ольга Кашина: (немного смущенно) Понятно. (пьет вино, хитро улыбается, усмехается чему-то  недоверчиво) А ты это сумеешь?

 

Андрей: (с недоумением)  Что “сумею”?

 

Ольга Кашина: (хитро, чуть пьяненько) Написать про все это.

 

Андрей: (чуть смущенно, тоже уже под хмельком) Постараюсь. (берет в руку бокал, пьет вино, достает из коробки конфету подает Ольге Кашиной) На, бери конфетку. (тянет ей)

 

Ольга Кашина: (игриво нервно, немного  капризно) Разверни мне фантик, и суй в рот конфетку. Ты понял? (улыбается милостиво) Ах, как сладко! (привлекает Андрея к себе) Дай я тебя за то поцелую. Только воли рукам не давай. Не давай.

 

Двое жарко целуются, Ольга Кашина что–то шепчет Андрею на ухо.

Появляется Черт. Скачет и гримасничает подле дивана с целующейся парочкой. Наклоняется, чтобы услышать то, что говорит Андрею Ольга Кашина.

 

Андрей: (отстраняясь от Ольги, обращаясь к зрителям) Ах, как жарко она шепчет на ухо. Оттого сладко – сладко, горячо – горячо у меня на душе. Сердце тает, как льдинка и все растекается. Сердце бьется, как птичка, и стучит в голове. Грусть молчит. Черт молчит. Молчат бесы хмельные и трезвые.

 

Сзади Черт кривит рожи, наставляет Андрею “рога” растопыренными пальцами, гримасничая. 

 

Андрей: (говорит улыбаясь, обращается к зрителям с пьяненьким пафосом) Только сладость и только блаженство. И, ах. Захватило и тащит куда–то. А куда? Да не все–ли равно?

 

Черт отпрыгивает в сторону. Сперва чешет у себя за ушами, а потом смешно прочищает их пальцами. Начесавшись, ложится на сцене прямо подле дивана с сидящей парочкой.  

 

Ольга Кашина: (положив Андрею на грудь свою руку нежно шепчет и глядит в глаза) Хорошо. (нежно, ласково) Как тебя напечатают – так подаришь мне журнал или книжку? (ласково качает головой) Лады?

 

Андрей: (нежно, решительно, проникновенно) Все железно. Тип–топ. (кивает головой в ответ) Будет и журнал тебе, и книжка.

 

Ольга Кашина и Андрей начинают раскачиваться в такт неслышной вначале, а потом тихой музыке. Это будто бы что–то всем невероятно знакомое, легкое,

скрипично–венгерское. Музыка словно - бы наплывает волнами откуда то. Нежное рыдание скрипок. Сперва тихо. Потом громче и громче. Поворотный круг сцены начинает вращаться. Люстра – маятник над головами героев начинает раскачиваться с большей амплитудой и чаще. Тихо гаснет яркий свет. Сцена погружается в таинственный полумрак. На нее наплывают разноцветные световые лучи. Наплывают и кружат в такт музыке, а затем пропадают в окружающей мгле без следа. Скачут бешено цифры на электронных часах.  Черт усевшись подле ног влюбленной парочки дирижирует невидимым оркестром.  

 

Ольга Кашина: (обняв Андрея) Ну, как только, так. Так можно и замуж. (счастливо смеется)

 

Андрей: (ошалело, не понимая, а вернее не веря нахлынувшему счастью) За кого?

 

Ольга Кашина: (смеется легко и счастливо) За тебя, дурачок. Ой. (косит глаз на наручные часики) Уже пора!

 

Вспыхивает яркий свет. Черт испуганно озирается и откатывается от дивана c сидящими Андреем и Ольгой. После лежа на животе с недоверчивой ухмылкой прислушивается к их разговору.

 

* * *

 

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

 

Прихожая в той же квартире.

Андрей складывает зонт. Подает зонт Ольге. Ольга прячет зонт в сумку стоящую на телефонном столике.

 

Ольга Кашина: (ласково, смущенно, озабоченно) Мне пора. Я лечу. Я бегу. (деловито, встревожено)  Мне ведь завтра опять на работу. Не забыл? Кстати, где на такси?

 

Андрей: (с ласковой улыбкой достает кошелек из кармана, подает Ольге Кашиной вдвое сложенную купюру) Вот они – твои денежки. Держи.

 

Ольга принимает купюру и прячет.

 

Ольга Кашина: (чуть смущенно) Спасибо. (виснет у Андрея на шее, жарко дышит в лицо, целует, обвивает руками, снова нежно и жарко целует)

 

Андрей вытаскивает из вилку розетки. Достает из сапог сушилки для обуви. Протягивает Ольге сапоги. Ольга Кашина нагибается и сует ноги в них. Начинает застегивать молнии. Застегнула. Глядит в  зеркало. Сзади к Ольге подходит Андрей и берет за плечо. Отражаются в зеркале оба. Ольга резко оборачивается, обнимает Андрея за шею. Целуются.    

 

Андрей: (робко, нежно, c надеждой) Тепло?

 

Ольга Кашина: (чуть смущенно) Тепло. (ласково) Подай мне. (показывает пальцем на пальто висящее на вешалке)

 

Андрей подает пальто. Ольга Кашина влезает в рукава, запахивается. Берет сумку и сложенный зонт с телефонного столика. Сует зонт в раскрытую сумку. Сумку бросает к себе на плечо. Андрей отпирает дверь на слабо освещенную площадку. 

 

Ольга Кашина: (оборотясь на пороге, снова властно, строго) Я сама позвоню. Не звонить, не писать мне не смей. Я работаю. Ты понял?

 

Андрей: (смущенно кивает в ответ) Понял, понял. (робко интересуется) Ты на этой неделе то как?

 

Ольга Кашина не отвечает. Только дробный звук каблучков барабанит по лестнице вниз.

 

Ольга Кашина: (издалека) Я бегу.

 

Гулко хлопает внизу что–то очень тяжелое. 

 

* * *

 

ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ

 

Большая комната той–же городской квартиры

 

Андрей: (наш герой чуть повзрослел (постарел?), сидит на диване, смотрит в экран телевизора с теми же новостями и сериалами, потом встав обращается к зрителям, с нескрываемой грустью, горечью и щемящей тоской) Вот уже и рассказ тот написан давно. Напечатан в журнале. Даже книжка готова. Кстати, книжку ту девушка Оля прочитала еще в рукописи и одобрила. (c грустноватым смешком) То есть благословила она, и одобрила, так сказать, “малых сих”, или “творчество юных”: это как кому нравится? Только замуж за Андрея она не пойдет никогда. Уж такая у нее работа. Хлопотная. (грустно смотрит в зал и разводит руками)

 

Тихо входит на цыпочках Черт. Смешно прыгая, улыбаясь беззлобно, ложится на сцене. Перекатывается по полу, чешется и чистя уши прислушиваясь к словам Андрея. 

 

Андрей: (с болью в голосе и безмерной тоской) Ольга, Ольга. Эх, да где – же ты, Ольга? Стерва! (кричит, но как будто спохватывается, бьет себя кулаком по груди) Часто думаю с тоской понимая через годы и годы, что сложить свою жизнь – это Вам не рассказ написать. Не какую то глупую книжку. (лупит кулаком себя по лбу) “Книжку то напишет и дурак.” – говорю я иногда друзьям своим - приятелям. Неужели не верите?  На компе или просто пером – все не суть. Можно даже таким, как стояли когда–то на почте. Жизнь сложить – это Вам не какую то книжку. (c раздумьями в голосе, горестно) Кстати, ни в никаком на земле институте этому Вас не научат – никогда - никогда. Не за деньги, ни так. Вы не поняли? Ну, тогда извините. Вот такие, извините, “пряники”.           

 

Черт встает и подходит к Андрею, обнимает за плечи его. Оба обнимаются и плачут.

 

Наплывает щемящая музыка. Скрипки плачут. Свет становится тусклым. Люстра – маятник под потолком и тела обнявшихся героев начинают раскачиваться в такт скрипичной музыке. Тихо гаснет свет. Сцена погружается в таинственный полумрак. Наплывают разноцветные световые лучи. Наплывают и кружат в такт музыке, пропадают, теряясь во мгле без следа. Скачут бешено цифры на электронных часах все быстрее – быстрее - быстрее. Люстра - маятник качается все интенсивнее. Сцена тихо начинает вращаться, увозя, отдаляя героев от зрителей.  Неожиданно обрывается музыка. Резко гаснет свет. Вся сцена и зал зрительный погружаются в  беспроглядный, черный мрак. Раздается грозный, гулкий, отчетливый стук где-то внизу. За ним следует выстрел. Темнота. Тишина.   

 

ЗАНАВЕС