Научусь ли просить подаяние,

в землю прятать стыдливо глаза

и сумею о боли,страданиях

я кому-то в стихах рассказать?

Кто озвучит холодные дали,

как приблизить к земле небеса,

чтоб симфонией гордой звучали

зори в небе,с земли голоса,

отражались в души камертонах

и созвучий плели кружева,

чтоб со страстью сливались влюблённо

и кружилась хмельно голова;

чтоб стал нежным порхающий ветер,

гордой женская поступь была,

чтобы мир был дурманяще светел,

две руки превращая в крыла,

чтобы мать над дитём только пела,

не заботясь о хлебе своём...

Снегопад,ах ты,бестия белая,

оказалось-мы снова вдвоём,

зазывает,завёрнутый в стоне,

приглушенный во времени крик,

снова кони,проклятые кони

и пожарищ бушующий блик,

холодок незнакомого говора

и таинственный сумрак ночной

разомлевшего,сонного города

и размеренность жизни степной.

Из подёрнутой дымкою прошлого

мрачно холод забвений пахнул,

заносило осенней порошей

рассечённый рекою аул,

что скрываешь ты,дымка туманная,

за стеной тростника,камыша,

если снова слова покаянные

выбивает из горла душа?

Мне б,как зверю-количество ужина,

скрыться так,чтоб отстали враги,

только что ж

над простором завьюженным

я опять нарезаю круги?

Ущемлённая суть азиатская

укоряет во мне русака-

показалось,что в небе украдкою

из России плывут облака.