За что Муслим Базарбаев критиковал поэзию Таира Жарокова 12+

В 1930-х годах в Казахстане проходило большое строительство. Расширялся Карагандинский угольный бассейн, были открыты новые месторождения меди на Балхаше, полиметаллов на Алтае, нефти на Эмбе, фосфоритов в Актюбинске, медеплавильный завод на Балхаше, сахарные заводы в Мерке, Джамбуле, Талды-Кургане. Строились новые железные дороги Уральск – Илецк, Кандагач – Гурьев. Намного увеличились добыча угля, нефти, меди, производство электроэнергии. Возводились плотины, строились каналы, водохранилища. В орошаемых районах Казахстана – юг, Туркестан, Кызыл-Орда – ирригационные работы имели чрезвычайно важное значение. В этих районах была освоена культура хлопка и риса. Именно в таких условиях происходило становление казахского советского поэта Таира Жарокова. Литературный портал расскажет о критике, которой подверг работы Жарокова казахский советский литературовед Муслим Базарбаев в своей статье «Тема труда в казахской советской поэзии 30 годов».

Поэт Т. Жароков в стихотворении «Молот пятилетки» стремился передать в лирической форме этот пафос созидательного труда, охватившего всю нашу страну. Поэт полным голосом, как бы согласуя ритм своих стихов с темпом великой стройки социализма, говорит о героях пятилетки, одержавших большие победы.

Соқылдата соғылсын

Бесжылдықтың балғасы!

Еңбегінен танылсын

Ердің алып тұлғасы!

Далее поэт, сообщая о больших достижениях трудящихся Казахстана по добыче нефти, угля, стали и т.д., призывает работать с еще большей энергией, не отставать от времени, шагать вперед, приумножая мощь и силу социалистической Родины.

В почти декламационной, приподнятой форме передает поэт свои патриотические чувства. Лирический герой как бы охвачен порывом творческого созидательного труда и спешит перегнать время.

… Уақытпен бірге алға аттап,

Қатты сермей түс, елім!

Еңбегіңді салмақтап,

Бесжылдықпен өс, елім!

Первоначальный вариант этого стихотворения был написан Жароковым в 1931 году. В 1935 году поэт коренным образом переработал его. Первый вариант стихов изобиловал восклицаниями и одинаковыми звукосочетаниями. Это в иных строфах доходило до того, что стихи лишались логики. Например, в первом варианте были такие строфы:

Солқылдыта соғылсын

Бесжылдықтың балғасы!

Кроме звукового нагнетания, последние две строки почти никакой роли не играют. Они не развивают мысль двух первых строк, а, наоборот, из-за своей малосодержательности ослабляют общее идейное звучание стихов. Как мы видим, поэт здесь часто употребляет гласные звуки и все время стремится добиться звуковой согласованности всех слов строфы. Из восьми слов строфы шесть подобраны исключительно по звуковому сходству, причем четыре из них совершенно однотипны: здесь доминирующую роль играет звук «а», тогда как в первых двух словах – «о».

Примитивность эта, во-первых, как мы уже говорили, есть результат погони за внешней красивостью стихов — погони за пустым созвучием. Во-вторых, здесь сказывается крайнее неумение сочетать новую тему, новое содержание со старой формой, со старыми средствами поэтического изображения. Из последних двух строк на самом деле может извлечь какой-нибудь смысл только тот, кто более или менее знаком с национальной спецификой языка. Поэт, как мы это понимаем, хотел высказать мысль, что у нас развивается сильная, мощная промышленность. «Асау» - это не только жеребец», но и сильная необъезженная лошадь. «Арқырау» - «кричать», что также должно означать силу, мощь. Таким образом, поэт выражает идею о развитии сильной, мощной промышленности. Но она, эта идея, не обладает соответствующей словесной формой и поэтому совершенно не воздействует на читателя.

Несмотря на эту очевидную слабость, первый вариант «Молота пятилетки» расхваливается в различных литературоведческих работах. Например, в книге «Очерк истории казахской советской литературы» (1949) авторы отзываются об этом стихотворении как о стихотворении, ярко отобразившем тему стройки, заключавшем в себе большую идею и т.д. Это, мы думаем, результат поверхностного подхода, недостаточно глубокого анализа содержания, смысла стихов. Стихотворение стало полноценным только после переработки (1935), когда поэт от некоторых строф отказался совсем, а другие строфы переделал.

Это и логически и по форме продолжает активную, призывную интонацию первых двух строк.

На примере этого стихотворения виден путь, который прошел почти каждый казахский поэт в поисках новой формы, своего стиля, голоса, интонации.

Умелое, мастерское использование лучших сторон национальной традиции казахской поэзии и отказ от ее ненужных, не применимых для изображения новой жизни элементов, — вот к чему должны были стремиться казахские писатели в борьбе за овладение методом социалистического реализма. Только в тех произведениях, где поэты сумели сочетать социалистическое содержание с национальной традицией, где они создавали новые формы и приемы, обогащающие казахскую поэзию новыми возможностями Поэтического изображения, там они достигли подлинного мастерства и идейной насыщенности. Разные поэты разными путями шли к этому.

Поэт Т. Жароков, начавший свой творческий путь со второй половины 1920-х годов, в 1930-е годы написал много произведений. В своих стихах и поэмах Жароков в основном поднимал тему социалистического труда. в стихотворениях начала 1930-х годов «Темір жол», «Турксибтің дабылы», «Қызыл керуен» и в других с разной степенью совершенства поэт воспел новых людей, новую жизнь, трудовые будни. В стихотворении «Призыв Турксиба» (1929) поэт пишет о нерушимом союзе рабочих и крестьян. Он славит дружбу золотого серпа, похожего на полумесяц, и стального молота, символизируя так союз крестьянина и рабочего, скрепленный, как замечает поэт, общим трудом.

Жұмыскер мен дихан шаруа

Кушактасты еңбек таңда.

Айқасты кеп сұлу айдай

Алтын орак, болат балға!

В этом отрывке поэт, как видим, используя традиционные эпитеты «золотой (серп), стальной» (молот) в с символическом значении, отражающем содружество рабочего и крестьянина, достигает большой образности и выразительности в передаче глубокой по содержанию мысли. Рабочий, пришедший на помощь казахскому крестьянину, особенно дорог поэту. Поэт в скрещении серпа и молота видит этот скрепленный общими интересами союз и трудовую мощь двух дружественных классов - рабочих и крестьян. Поэт избегает излишней риторичности, в немногих словах образно и красочно сообщает об историческом, осуществленном у нас, в социалистическом обществе, факте содружества двух классов. Конечно, ничего примечательного мы бы не увидели, если бы поэт просто информировал об этом. Символический знак - скрещенный серп и молот — как эмблема людей труда — явление само по себе совершенно новое. Поэт замечает новое в жизни и видит, что сущность этого нового — в союзе людей труда, строящих социалистическое общество.

Творческий путь Т. Жарокова не был гладким. Наряду с удачами у него были и срывы. Путь борьбы за овладение новой формой был сложным. В некоторых случаях поэт удачно находил новые формы. Например, он вместо системы рифм известного казахского 11-сложного четверостишия а-а-б-а ввел такую оригинальную форму рифмы: а-а-б-б-б-б-а, в слоговом отношении это выглядело так: 11-11-4-4-4-4-11. Но в тех произведениях, где поэт писал о труде, о людях труда, он не всегда удачно находил новую форму стихосложения, где бы наряду с использованием имеющихся в казахской поэзии средств изображения проявлялся бы свой, новаторский почерк. Правда, переработанный вариант стихов «Молот пятилетки», о которых мы говорили выше, говорит об успехах поэта в овладении новыми методами, приемами стихосложения. Путем неустанных поисков поэт шел к социалистическому реализму. Это видно уже на поэме «Поток», написанной в 1937 году.

В 1932-1933 годах Т. Жароков написал поэму «Нефтьстан». Эта поэма по теме и актуальности своей могла бы стать значительным произведением казахской поэзии. Но крайняя несовершенность формы, композиции, языка и т.д. сделала поэму наиболее неудачным произведением поэта на тему труда. Поэма изобиловала большими отступлениями, рассуждениями на отвлеченные темы, страдала схематизмом. Люди, добывающие нефть, в изображении поэта были только бледными тенями, они не получили своего конкретного воплощения в художественных образах. Поэт, как только начинал говорить о людях, тотчас же пускался в длинные рассуждения о том, что такое нефть, какое она имеет значение для народного хозяйства, что с ней сделают советские люди и т.д. и т.п. Стремясь придать своей поэме новую форму и подчеркнуть высказываемую мысль, поэт во многих местах прибегал к анафоре – единоначатию. Например, целые триады начинались со слова «нефть» нефть – богатство мое, нефть – золото наше, нефть – счастье наше и т.д. Но это не улучшило качество поэмы, так как излишние повторы усиливали художественную слабость ее.

Эта поэма Т. Жарокова не оставила сколько-нибудь заметного следа в истории казахской поэзии. Но для роста самого поэта она имела определенное значение в том смысле, что ее недостатки послужили поэту уроком на будущее.

Если охарактеризовать общую тенденцию стихов Т. Жарокова первой половины 1930-х годов, то первым делом надо было бы сказать о недостаточной индивидуализированности образов, характеров, картин. Поэт, стремясь, например, передать пафос труда, старается охватить труд советских людей в целом, в общем, а не в лице отдельного человека, участника этого трудового процесса. Даже неплохие в общем стихи, как «Молот пятилетки», «Волна миллионов», «Жизнь говорит», тоже не лишены декларативности.

Напряженная творческая учеба, искания и неустанная работа над совершенствованием мастерства постепенно привели поэта к положительным результатам. В 1934 году Жароковым была написана лирическая поэма «Күн тіл қатты» о советских воздухоплавателях, совершивших высотный полет на стратостате.

Поэму «Мұз тұтқыны» поэт посвятил челюскинской эпопее. В поэме «Поток» (1937) Т. Жароков создал образы рядовых советских людей, упорно преодолевающих трудности и становящихся активными строителями социализма.