Утежан Нургалиев – поэт со странной судьбой. Возможно, такая судьба была бы у Артюра Рембо, если бы он остался жить. Судите сами. В 18 лет Нургалиева объявляют казахским Пушкиным, из захолустного актюбинского аула вызывают в Алма-Ату. Начинается фантастический взлет его поэтической карьеры. Но вот он снова уезжает в свой аул и все обрывается. Причем – на долгие годы. Но эти годы не прошли даром. Из лирика он превратился в эпика, а из эпика в философа. Первое превращение ознаменовала книга «Последнее лето войны», второе – «Афинская школа». Что касается “Афинской школы”, вышедшей в 1996 году, эта книга, кроме того, что пролежала в издательстве “Жазушы” 15 лет, примечательна тем, что в ней Утежан впервые после Абая и Шакарима обращается к опыту античной философии.
Конечно, в предприятии подобного рода поражает сам замах и сама непоследовательность автора, совсем недавно очень уверенно “прописанного” в современности. Но, что интересно, Нургалиев никогда не был идентичен своему времени. Начиная еще с юношеской лирики, он постоянно исчезал в некий зазор, или щель межвременья, достигая тем самым зоркости и отрешенности стороннего наблюдателя. Бесполезно доискиваться авторской позиции Нургалиева, она - в отсутствии позиции, как в тактике конных кочевников, налетающих, как вихрь и приведя в смятение противника, исчезающих в мгновение ока.
Так вот и “Афинская школа” У. Нургалиева поначалу вызывает недоумение: зачем этот нескончаемый стихотворный пересказ античной мудрости с бесконечными отступлениями, не имеющими никакого отношения к философии? Если это серьезное намерение познакомить соплеменников с миром греческой мысли, переориентировавшей заново таких корифеев нового времени, как Ницше, Хайдеггер, Деррида, зачем тогда все эти ужимки и экивоки, эта ужасающая фамильярность с поистине раблезианской бесцеремонностью?! И только поглубже погрузившись в текст, понимаешь, что автор, как бы состоянии экстатического бунта против очевидного, пытается уравнять две стихии поиска истины - античную и простонародно-казахскую или аульно-донкихотскую. Сняв тем самым античность с пьедестала метафизической недосягаемости, он погружает ее в водоворот единого витально-интеллектуального потока, где нет деления на варваров и эллинов, на высокое и низкое, и потому, любая философская тенденция воспринимается как “проблеск” и “промельк”, как досужая фантазия “старухи Истории”.
Стихотворение в прозе «Ночная пробежка» посвящена Аскару Сулейменову, знаковой фигуре 70-х, писателю и драматургу, исповедующему принципы экзистенциалистской эстетики.
Ауэзхан Кодар
