Одновремённость философского видения

в творчестве А.Кекильбаева

К наиболее известным писателям «шестидесятникам» нашего времени относят Абиш Кекильбаева, чье творчество отражается философскими и художественными исканиями. Про таких как он говорят «глубокий писатель»: гениальность заключается в умении подачи сложного просто – глубоких мыслей простыми истинами.

Перефразировав слова английского литературоведа В. Ирвина, о А.Кекильбаеве можно сказать: «Понять А. Кекильбаева – это значит во многом понять колорит передаваемой им эпохи».

В произведениях А.Кекильбаева заключена, с первого взгляда невидимая, но большая сила: всё приводится в движение, отношения между людьми повернуты с необычайной остротой, все физические действия, вся «мимика» виртуозно раскрывает психологию, а вся художественная техника необычайно захватывает культуру «глагола». Стиль подобный А. Кекильбаеву в высшей степени функционален и именно он называется «проблемным» в том смысле, что он выражает «осознание человеком проблематичности жизни, отсюда внутренняя напряженность» произведений, «постоянная сосредоточенность на двоящемся лике жизни» … Внутреннее беспокойство повествований в большинстве произведений А. Кекильбаева движет идея, где каждая деталь несет определенную нагрузку, пронизанные духом пантеистического единения всего сущего.

Процесс духовной эволюции героев и персонажей произведений зачастую противопоставляется человеку, обществу, коллективной, общественной жизни вообще, при этом автор не ставит перед собой конкретной цели исследовать «бездны души».

В простой, как покажется на первый взгляд, форме повествования лежит сложная многослойная форма «тайных глубин человеческой души», анализ которых связан больше с исследованием конкретных социально нравственных проблем, путем основных приемов сатирического обличения – иронии и социально-заостренного гротеска. Подчеркивая принадлежность героев к определенному классу, а событие к определенному отрезку времени, А. Кекильбаев умело апеллируя, казалось бы излишней детализацией, лишь проявляет масштабность конфликтов и образов, укрепляя и обобщая видения исторически значимых коллизий эпохи выделяя в них самую их социально нравственную сущность.

В свое время творчество А.Кекильбаева не раз становилось предметом многочисленных идейно-художественных дискуссий. О нем писали десятки различных статей, диссертаций, монографий.

Эпизодически вспыхивающий социально-общественный интерес в разрезе времени к писателю обусловлен рядом причин: раскрывая тему нравственно-воспитательной функции, перенося сюжет народной легенды на историческую почву феодально-родовых отношений, с позиции социалистического реализма за творческую основу выступала идейная борьба за мир и человечность, как главное назначение истинного искусства, всесильного в своей гуманистической миссии.

Справедливо писал об А.Кекильбаеве известный казахский писатель Абдижамил Нурпеисов: «Сочетание углубленно-психологического анализа с философским осмыслением социальных сторон человеческого бытия делает его повести особенно искренними и правдивыми».

На сегодняшний день причиной ожившего интереса к творчеству А.Кекильбаева стало усиление интереса к произведениям, начиная с 60-х г.г., тесно связанных с философией, открывающие простор как для творческой фантазии критиков и литературоведов в поисках «философемы», обнаруживающих благодатный материал в исследовании «легендных парадигм», так и для читателей, открывающимся тайные «модели» идеалистических реалий путем нравственных исканий человека в современности.

Безусловно, в творчестве А.Кекильбаева наблюдается стремление  к философскому осмыслению времени через обращение к народным легендам, древним сказаниям. Но, что выделяет его художественные изыскания от других писателей так это отсутствие попыток превращения художественного произведения как в философское эссе так и «легендоманию», то есть поверхностного отношения к легендам и сказаниям, использование их как средства скрыть свою бездарность. Об этом еще говорил известный немецкий писатель ХХ века Альфред Деблин: «Мифология, легендомания у современных писателей наиболее распространенное заболевание. Древние сказания, эллинские и римские мифы призваны заполнить образовавшийся идейный и духовный вакуум…На костыля ходят тогда, когда нет ног».

Мир многогранен, и задача искусства передать все его многообразие. В высшей степени это доступно музыке, так как она, абстрагируя, вскрывает сущность «бесконечно текущего континуума», которая скрыта за деталями внешнего мира.

А.Кекильбаев в своих работах показывает музыку как одну из основных положений эстетики и совершеннейшим видом искусства воздействуя с ее помощью на отдельные области «сверхдуховной, сверхлогичной природы» форм, создавая особый язык – шифр философии бытия и быта казахского рода, переплетенный народными преданиями. От трагического в своем мировосприятии идут «смятение чувств», мотив любви-ненависти-страдания, противопоставление  «тела  и духа», где душа человека, его высокий дух, вступают в противоречие с классово-социальной бесчеловечностью и безнравственными сторонами человеческого бытия, представляя на суд тяжелую, но вдохновенную работу над человеческой душой (работу над самим собой), возвеличивая Человека в человеке.

Отказавшись от каких бы то ни было «словесных украшений», цветистых метафор, А Кекильбаев близок в изображении к натуралистам, где предметом художественного произведения глаголил тезис «о несудимости тех и других»: показывая изображение нравственной деградации и вырождение человеческого в человеке, подчеркивая его моральные и эстетические проблемы, он преподносит явления человеческого фактора и событий исторической временности в повествовательном характере.

«Натуралистическая эпоха» в произведениях А.Кекильбаева как нельзя правдиво проявляет признаки этой эпохи, породив особый дух века- отражение симптома начавшегося движения в сторону философии человеческого бытия.

Обращение писателей к восточной философии обусловлено разными причинами. Символисты, например, использовали  идеи буддизма  даосизма, чтоб оправдать свой уход от действительности, подчеркнуть суетность  реальной жизни с обострением проблемы «духа и действия». При отсутствии «духовной волны» художественное слово теряет свою «ценность», сравнимое с бороной, которая лишь разрывает землю, не плодонося ее».

Любой хороший роман – это роман, в которых возникает определенная историческая эпоха, определенные временем и средой, обусловленные характеры, рассказывающие с начала до конца о таких обстоятельствах, которые определенно в таком виде не могут быть исторически доказаны и о которых у автора нет конкретной документации. Он лишь придает им видимость реальности. Эти романы- исторические, а их авторы не просто писатели, но и своего рода оказываются учеными: философами, психологами, социологами. Автор должен досконально изучить материал как ученый, а затем воплотить его в языке и картинах как художник:  историческая реальность, переходящая в художественную реальность. В этом отношении, следуя принципам Шиллера, согласно которому не искусство служит истории, а наоборот, «история находится в подчинении у искусства», где «подлинность» выступает центральным вопросом судьбы жанра. Ключевым моментом обращения писателей к определению жанра произведения – это «желание» найти исторические параллели с параллелями эпосов, легенд, мифов, преданий, сказаний «со своим временем», «необходимость осмыслить происходящее».

В произведениях А.Кекильбаева история оказывается «цепью неизвестных законов бытия, и эти законы высмеивают любую человеческую инициативу, показывая  бессмысленность человеческой активности без ценностных критериев как нравственность и человечность». Вводя в «Степные легенды» острые социальные мотивы, обращенные к актуальной проблеме всех времен, проблеме «духа и действия», автор отправляет читателя в далекое путешествие «во времени и пространстве», чтобы, вернувшись в «сегодняшний день», он смог за видимыми явлениями рассмотреть вечное сущее.

Обличая «оскотинивание человека», которое пробуждает все животное в людях, присущее не только «смутному» времени, но и современной действительности, как источник страданий народа, писатель стремится не только вскрыть причины «видений», но и понять сущность.

Исследуя природу «видений» в творчестве А.Кекильбаева, невольно прихожу к выводу, что писатель видит «фундаментальные, имманентные миру структуры, реальность которых подтверждается для него их воздействием на человеческое существование». Историческая действительность возникает перед ним в форме «видений». Видение становится той самой формой познания и формой изображения.

В работах А.Кекильбаева проявляется еще одна характерная особенность- стремление  к философскому осмыслению времени и человека: удаляя читателя от современности в прошлое (вводя древние легенды) и вновь возвращая  его к современности, необходимо следить не за развязкой, а за ходом повествования, анализировать прочитанное, чтобы лучше понять жизнь и себя.         

Несмотря на то, что «Степные легенды» состоят из ряда «картин», произведения составляют одно единое целое, в котором отдельные «эпизоды» являются звеньями одной цепи. Имеется взаимосвязь. Воспроизводя подробности прошлого, воссоздают «аромат эпохи», но главное, из частностей позволяют читателю смонтировать картину «целого».

Чтобы передать «целое» писатели использовали симультанизм. Симультанизм (от фр.simultane –«одновремённый») широко распространившийся в искусстве ХХ века принцип композиции, основанный на сочленении, «монтировании» в одно полотно событий, происходящих одновременно, иногда в разных местах. А. Кекильбаев пошел дальше: сумев передать события «прошлых» так, что неосознанно читатель проводит параллель «сегодня», последовательно охватывая соседствующие «события» прошлого и настоящего «тотализируя» их, приводит в совокупность отдельных частей «целого», которое выделяет единичное в его реальности. При этом «целое» не должно быть просто описано, оно должно воздействовать так, как если бы происходило на самом деле. Потому, что бытие объединяет все, входя в чашу современности, находятся во взаимосвязи. Но самое главное – соотнесение не только прошлого и настоящего, но и соотнесение того и другого с вечностью. В произведениях возникает категория времени – вечность. Не время течет. Оно неизменно, но вещи «протекают по единственной, цельной плоскости одновремённости». «Текущее» и «вечное»: текущее оказывается видением, за которым возникает «вечное», «сущее».

«Воссоздавая» далекое прошлое, А.Кекильбаев стремился не столько к «выявлению социально-исторической детерминированности психологии персонажей», сколько к разгадке бытия, сущности всего происходящего.

Творческому «вымыслу» А.Кекильбаева необходимо придать большое значение, ибо его «подлинность» указывает на необходимость соотнесения двух времен: прошлого и настоящего. Автор не ставит перед собой цели «копаться в могилах, подобно археологу, чтобы обогатить музей», он хочет «оживить давно ушедшее, заставить говорить мертвых, расшевелить их истлевший прах», чтобы «внести огонь в сегодняшнюю ситуацию давно забытых времен». Желание найти «исторические параллели со своим временем», необходимость осмыслить происходящее: вжиться в свой материал, выявить характерные особенности и приметы того времени – одна из возможностей исследования бытия.

«Чем больше это давно забытое время найдет в нем своего человека и открывателя, тем охотнее оно раскроется перед ним».

«Реальность и подлинность» у А.Кекильбаева – выявление социально-нравственных проблем, философское осмысление эпохи, стремление к постижению универсальных законов бытия в соотношении двух времен – прошлого и настоящего при «удовлетворении» временной дистанции.

«Вплывают» центральные проблемы,  видимые А.Кекильбаевым, и все то, что остается за ними – суетны. Мастерство писателя остается в умении ввести читателя в сопереживание, а после погружения его в мир собственных переживаний, раздумий, осмыслений, необходимое для понимания «правды жизни» и познания истинных ценностей.

«Время, которое бесконечно течет в будущее, возникает из такого же бесконечного прошлого. Поэтому реальный мир не может возникнуть во времени, вообще «возникнуть». Мгновение обесценено в поисках вечного… потому что все имеет отношение к вечности…

С ув. Дидо (2011 г)