Кокшетауское предание об иерусалимском хане 12+

Следующее предание было рассказано кокшетаускими казахами некоему Кипр. Вас. Урасову. Позже эта запись была передана этнографу Григорию Потанину и вошла в его сборник «Казак-киргизские и алтайские предания, легенды и сказки».

У хана было сорок жен. Одну из своих жен, Запуру, хан любил больше всех. Однажды он сделал пир, на который пригласил всех знатных особу обоего пола. Все собравшиеся любовались красотой и ловкостью хана, а девицы говорили между собой: «Не счастливы ли те, которые удостоились быть женами хана?». В этот разговор вмешалась дочь рыбака. «Если бы я была его женой, - сказала она, - то я распоряжалась бы не только его сорока женами, но даже им самим». Слова эти были осмеяны девицами знатных родов, и бедная девочка была изгнана из собрания.

После того, вскоре хан вздумал искупаться и пошел на озеро, где жила осмеянная девочка со своими родителями. Неподалеку от них хан разделся, сложил свои одежды и на них сверху положил, сняв с руки, свой перстень, служивший ему талисманом. Когда он купался, поднялся вихрь и сбросил с берега его одежды, а с ними и кольцо попало в воду. Тотчас же его проглотила рыба. Увидев это, хан поспешил собрать свои одежды, но кольца найти не мог. Одевшись, он поспешил домой, но жены отказались отворить ему двери дворца, потому что он сам прежде приказал им, чтобы он отворяли двери только тогда, когда им будет показано волшебное кольцо, озарявшее окрестность блеском и днем, и ночью. Перстня этого у него не было, и сколько он ни упрашивал своих жен, они дверей ему не отворили.

После этого он пошел к одному пастуху, переменил у него свои одежды на рубище и в этом рубище отправился странствовать. В пути он зашел к рыбаку, отцу той девочки, которая была изгнана из собрания, и попросился ночевать у них: семья рыбака хотя и радушно приняла его, но она была смущена тем, что ей нечем угостить гостя. У них была одна сеть, в которую попадало утром и вечером только по три рыбы, как раз по числу душ в семье, так как их было только трое. Вечером рыбак пошел осмотреть сеть и на этот раз в сеть попались четыре рыбки. Обрадовавшийся старик благодарил Бога, пославшего лишнюю рыбу на долю гостя. Утром в сеть попало восемь рыб, вечером – шестнадцать, так ловля с каждым разом начала удваиваться. Рыбак радовался и уговаривал гостя пожить у них, обещая усыновить его и выдать за него свою любимую дочь. Странник не возражал и, оставаясь в его доме, занимался вместе с ним рыболовством. Лишнюю рыбу жена рыбака стала продавать на рынке. Семья рыбака стала богатеть, а странник стал свыкаться с девицей.

Однажды в сеть попала одна доселе невиданная рыба, имевшая золотую наружность. Рыбку эту хан незаметным для старика-рыбака образом спрятал в карман и, вернувшись домой, отдал девице, чтобы она сварила ее. Девица распластала ее и, к удивлению своему, нашла в ней перстень. Лицо ее так озарилось светом камня, вставленного в перстень, что она сделалась первой красавицей мира. Тогда хан попросил ее отдать ему перстень, признался, что он хан, и предложил ей стать его женой. Старика хан назвал своим отцом, его жену матерью и обещал приехать за ними и перевезти их в свой дворец. После этого он отправился домой.

В то время как хан отсутствовал, во дворце случилось следующее. Неподалеку от города, в котором жил хан и который назывался Кудус-шагер (город Иерусалим), в горе скрытно жил дау (великан), который выжидал смерти или отлучки хана. Узнав от сороки, что хан исчез без следа и без вести, он тотчас же явился в город Кудус, силой покорил народ, объявил себя ханом и потребовал, чтобы жены хана вышли за него замуж. Тридцать девять жен не дали дау ответа, так как после ухода хана они, заколотив двери своих покоев, дали обещания до возвращения хана не показываться на свет. Только одна младшая жена Запура, любимица хана, согласилась быть женой дау и приняла его в свои покои.

Когда хан возвратился, народ на всех улицах прокричал: «Хан вернулся!». Тогда дау тайком бежал в свою гору. Изменница Запура, надев богатый наряд, вышла навстречу хану. Она ласкалась к нему и жаловалась, что соскучилась по нему. Остальные же тридцать девять жен вышли к нему навстречу с изнуренными лицами, в изодранных платьях. Они рассказали хану, что Запура изменила ему, что она вышла замуж за дау. Запура сказала, что это взводят на нее из ревности. Тогда хан обратился с вопросом к своему попугаю, который сидел в клетке у Запуры, и попугай сказал, что дау жил в покоях у Запуры и рассказал ей, что об исчезновении хана известие принесла ему сорока. После этого хан заклял Запуру, обратив ее в несчастную звезду, которая должна до скончания мира находиться между небом и землей. Сороку за пустословие наказал тем, что она прежде была белой, он сделал ее пестрой, т.е. очернил ее перед всеми птицами, и заклял ее, что она не будет любима никем на Божьем свете. Отмстив двум преступницам, хан вернулся к рыбакам, доставил их в свой дворец, женился на их дочери, а самих стариков пристроил во дворце.

Прошло после того много лет. Хан спросил свою младшую жену (дочь рыболова), что она желает, чтобы он для нее мог сделать, пообещал ее желание исполнить. Она пожелала, чтобы он выстроил для нее дворец из костей птицы. Хан тотчас же повелел всем птицам слететься к нему и птицы явились. Когда им было объявлено, зачем они созваны, птицы начали умолять хана отменить свой приговор и пощадить их жизнь, но хан был неумолим. Убедившись в непреклонности его воли, птицы покорились своей судьбе и только просили хана проверить, все ли птицы в сборе. При поверке оказалось, что нет птички байгуш (ремез). Послали за ней кобчика, но байгуш отказался идти. Он сказал, что ему некогда: он занят счетами. Кобчик так и доложил хану. Тогда хан послал за байгушем ястреба, но и ястребу байгуш сказал, что ему не досуг, что он занят страшными вычислениями. Когда ястреб доложил об этом, хан рассердился, послал сокола и приказал ему принести байгуша в когтях. Сокол исполнил приказ. На вопрос хана, почему байгуш не явился по первому и второму зову, птица ответила: «Я, бедная маленькая пташка, занималась счетом - живых или мертвых более на свете». «Которых же более ты насчитал?» - спросил хан. «Мертвых более», - сказал байгуш. «Ложь ты говоришь!» - возразил хан. «Нет, правду». «Ты как считал живых и мертвых? Я причислял к мертвым и всех тех, которые просыпают утреннюю молитву». «Твоя правда!» - сказал хан. Он сам всегда просыпал утренние молитвы. «Почему же ты, байгуш, не явился ко мне на второй зов?» - спросил хан. «Потому, государь, что я вычислял, которых больше - мужчин или женщин», - ответил байгуш. «Что же, по-твоему, вышло?». «Одной женщиной больше против мужчин». «Это почему ты так вывел?» - рассерженным тоном спросил хан. «А потому, государь, что я всех тех мужчин, которые слушают женщин, причисляю к женщинам». Тогда хан, придя в себя, понял, в чем дело, понял, что он не должен был исполнять прихотей жены, отпустил всех птиц на волю и жене отказал в исполнении ее каприза. «Благодаря твоей прихоти, самая малая, самая ничтожная пташка байгуш причислила меня к женщинам», - сказал он своей жене.

Город Кудус (Кудус-шагер), в предании выставляемый как резиденция хана, и есть Иерусалим (арабское El-Kuds). Потанин сравнивал его с русским былинным городом Кидош, освобождаемым от врагов былинными богатырями Ильей Муромцем. В русских сказках Кидош иногда заменял города Себежский и Сибирский, а также село Кутузово, где хранились сокровища Соловья Разбойника.

Касательно житья хана в доме рыбака, то тут Потанин пишет следующее. Как только хан поселился в доме рыбака, начал возрастать улов рыбы. Это говорит о том, что хан был кем-то вроде живого онгона, с присутствием которого в окружающей среде водворялось благоденствие. Это одно из поверий, соединяемое монголами с личностью, например, Чингисхана. В том же роде свойством, обладает и казахский Алаша-хан. В последнем случае, старуха, в доме которой он проводил первые дни своего изгнания, разбогатела.

Другое поверье, которое Потанин привел в своих трудах, совсем короткое. Мы приведем его в полном виде.