Монгольские сказания как источник русских былин 12+

Наибольшее число локализованных сказаний о Гэсэре встречаются в северо-восточной части Тибета. В этой связи Потанин особое внимание уделял отпечаткам ступней ног или сиденья Гэсэра, найденным на поверхности скал. Самая замечательная локализированная легенда о Гэсэре — это переход или переправа через реку. На Желтой реке (Хатун-голе по-монгольски) в Амдо Потанину указывали в одном месте след сиденья Кусэря и рассказывали, что он сидел тут, натягивая свой лук. Он хотел перейти через реку и выпустил в нее стрелу. Стрела разделила воды, и Кусэрь перешел по сухому дну. В центральной Монголии мало локализированных легенд о Гэсэре, но в северо-западной Монголии появляются приуроченные к местностям предания о богатыре Сартактае. Потанин считал, что Сартактай это и есть Гэсэр. В алтайских вариантах богатырь носит парное имя Сартактай-Кэзэр. Второй член получил в алтайском языке значение нарицательного «богатырь» и потому в некоторых вариантах отвалился. Сартактай, по алтайской легенде, также мостил переход через реку Катун. В сказании о Гэсэре эта тема также заключается. В тибетской версии Гэсэр, когда он едет в город хорских царей, встречает непроходимую топь. Он молится духу этой топи, и она посередине просыхает, образуется тропа, по которой Гэсэр и проехал. Такие легенды, по мнению Потанина, можно было искать на Волге или на Дону, но к концу XIX о таких легендах известий не было.

Столицей Хазар-хагана был город Атиль при устье Волги. Приблизительно в тех же местах находится город Астрахань. Это имя в древности писалось Хозя-торокан, Хаджи-тархан. Тарханами в Средней Азии назывались лица особого общественного положения. Поэтому можно думать, что Джис-тархан было именем человека, легенда о котором была приурочена к месту, где ныне стоит этот город. В одной алтайской сказке богатырь Тэктэбэй, приняв вид шелудивого заморыша и назвавшись Тас-таракаем, поступает на службу к Ак-хану. Ак-хан отправляется на войну и берет с собой семь своих зайсанов. Тас-таракай, сев на клячу, тоже принимает участие в походе, над ним смеются — далеко ли он уедет на своей кляче? — но он не только не отстает, но и опережает всех. В том же роде есть рассказ о Гэсэре, как он, в виде заморыша, сопливого, верхом на кляче сопровождает своего дядю Чотона в поездке на ханский пир. Его уговаривают не срамить компанию и возвратиться, но Гэсэр не только не отстает, но и опережает свиту Чотона. Отсюда следует, что имя Тас-таракай и есть то имя, которое Гэсэр носил тогда, когда принимал вид заморыша. На связь подобной формы с именем Гэсэра указывает и следующее место из сказания о нем. У Гумен-хана умерла жена. Он держит ее в объятиях и не может оставить. Чтобы освободить его из этого очарованного состояния, посылают Ходжугур-тархана звать Гэсэра. Гэсэр берется излечить хана, но для этого требуется голова этого самого Ходжугур-тархана. Ходжугур по-монгольски значит «шелудивый», таракай по-алтайски «шелудивый». По этому месту можно форму «Тас-таракай» выправить, т.е. вместо второго члена (таракай) поставить «тархан».

У Веселовского есть работа «Михаил Данилович и младшие богатыри», дающая неожиданные данные для сравнения с Гэсэром. Веселовский брал отрывок из былины, при помощи вариантов находил ему продолжение, надстраивал его и в вышину, и в ширину, получал общее очертание фигуры героя, обставлял его аксессуарами и находил фон или среду событий, в которой происходит подвиг героя. Таким образом, он создавал схему, которая дает понятие о первоначальном виде сказания. Для лучшего сравнения с Гэсэром Потанин дополнил эту схему из тех же материалов, которые приводились Веселовским как относящиеся к данному циклу былин. С этими дополнениями схематическая былина получила такой вид.

Татарский царь Калин подступает под Киев. Владимир в горе, потому что богатыри его в отъезде. При нем был только один юный богатырь Михайло Данилович. Молодой богатырь хочет выехать против татар, но Владимир его останавливает, так как он еще молод. Богатырь все-таки выезжает против татар. Начинается битва, в которой силы малолетнего богатыря ослабевают. В это время приезжают другие богатыри. Они въезжают на вершину горы, и оттуда смотрят на татарское войско и на битву. Затем они вступают сами в битву с татарами. Татары повержены. Владимир вместо награды по оговору жителей посадит молодого богатыря в погреб, но потом освобожденный богатырь, несмотря на уговоры князя остаться, удаляется в монастырь.

Похожий сюжет. Гэсэр в отъезде, его жена осталась одна. При ней только второстепенные богатыри. На вотчину Гэсэра наезжают три враждебных царя. В тибетской версии они называются хорскими, в монгольской — ширай-гольскими. Они намерены увезти жену Гэсэра. Богатыри, окружающие жену Гэсэра, выезжают на гору и оттуда предварительно осматривают вражьи силы. Потом начинается битва. Между богатырями есть один молодой. Он сын самого старшего богатыря Чагена. Кончается битва не победой, а гибелью всех богатырей. Эпизода о погребении нет.

Сходных черт немного, но они все-таки есть. Владимиру русской былины здесь соответствует жена Гэсэра: подобно Владимиру, она обставлена богатырями, она призывает их на помощь и посылает их против хорского войска, дает советы и делает полезные указания. Татарский Калин-царь заменен здесь тремя ширай-гольскими царями. Перед выступлением в битву монгольские богатыри, так же, как и русские, выезжают на вершину горы, оттуда осматривают ратное поле. В монголо-тибетском сказании, так же, как и в русской былине, в среде богатырей один, принадлежащий к молодому поколению. В тибетской версии это Мунго. Он сын самого старшего из богатырей.

В русских былинах этот молодой богатырь носит имя Михайлы Даниловича. Когда Михайлу Даниловичу стало трудно в борьбе с татарами, его отец Данило оставляет монастырь, в котором он сидел монахом, и едет на выручку. Этому эпизоду в тибетской версии можно видеть параллель в следующем эпизоде. Все богатыри Гэсэра перебиты, убит и самый храбрый, самый молодой из них, Мунго. Тогда рвется в битву Кала-мамбыр, который до этого сидел заточенный в железном доме и молился. Кала-мамбыр оставляет свое заточение, чтобы принять участие в битве. Конец его другой: он убит. Анегома хочет возвратить его к жизни, но Кала-мамбыр отказывается, подобно тому, как Михайло Данилович отказывается от возвращения в Киев. Михайло Данилович удаляется в монастырь. Вместо этого Кала-мамбыр удаляется на морской берег и превращается в скалу.

В тибетской версии война с хорскими царями кончается тем, что все богатыри Гэсэра перебиты. У хорских царей есть старуха, которая оживляет убитых хоров, и богатыри Гэсэра не могли противостоять против неубывающего воинства. В некоторых русских вариантах, в которых изображается наезд Калина-царя, исход тот же: богатыри Владимира не в силах одолеть возрастающую татарскую силу. Богатырь разрубит татарина — из одного делается два татарина. Богатыри Владимира не устояли и побежали к горам, добежали и обратились в камни.

Сходство русских былин со среднеазиатским сказанием еще более усилится, если обратиться к былине о семи богатырях, записанной в XVII веке и открытой Барсовым. Киеву угрожает наезд татарских богатырей из Цареграда. Владимир созывает своих богатырей и просит их стать на караул на рубеже, но семь богатырей гнушаются ролью бездействующей стражи. Они решаются предупредить набег и сами едут в наезд на Цареград. По дороге они переряжаются каликами и приходят к цареградскому царю на двор просить милостыни, потом угоняют у царя лошадей, кроме одной.

Вот как описывается наезд хорских царей в тибетской версии. В отсутствие Гэсэра хорские цари наезжают на вотчину Гэсэра. Жена Гэсэра обращается к богатырям с просьбой о защите. Семь богатырей отправляются навстречу хорам. Они переодеваются пастухами, идут в хорский стан и сказываются людьми из вотчины Гэсэра, ищущими потерявшихся лошадей. Они будто бы боятся возвратиться к Гэсэру без лошадей и просятся на службу. Их принимают, и они угоняют все табуны хоров, за исключением одной лошади, которая хитростью избежала плена.

К этим параллелям, заимствованным прямо из сказания о Гэсэре, Потанин присоединил еще одну сходную черту, находимую через посредство другого среднеазиатского сказания. Когда Михайло Данилович собирается в бой, Владимир отговаривает его, ссылаясь на его молодость. Этой черты в Гэсэре нет, но она есть в монгольской былине о Ирин-сайне, где она стоит в связи с угоном лошадей. Иноземный богатырь со своей дружиной наехал на владения царя, отца Ирин-сайна, и отогнал всех его лошадей. Ирин-сайн, прежде чем отправиться в погоню, поднимается на лестницу и оттуда осматривает, куда ушел след табунов. Потом он отправляется в погоню пешком, потому что ни одной лошади не осталось, все угнаны. Но богатырский конь самого Ирин-сайна притворился хворым и отбился от угоняемого табуна. Враги Ирин-сайна не могли его угнать. Ирин-сайн нашел своего коня, сел на него, догнал чужеземного богатыря и вступил с ним в бой. Противник Ирин-сайна проткнул его своей пикой и погнал его впереди себя. Три года он гнал его и не вынимал пики из тела Ирин-сайна. Наконец он понял, что для богатыря такая битва нечестна. Они вступают в единоборство, которое кончается победой Ирин-сайна. Этот эпизод есть и в тибетской версии Гэсэра. Ирин-сайну соответствует Мунго, самый младший из Гэсэровых богатырей. Рассказ о Мунго следует тотчас же за рассказом об угоне лошадей. Грудь Мунго прострелена стрелой. Со стрелой в груди он ездит по жаркой степи и качается в седле. Вид шатающегося в седле богатыря со стрелой в ране приводит в ужас хорского богатыря. Конец Мунго другой: он окончательно обессиливает и падает на землю. Поэтически описываются страдания умирающего богатыря от жажды. Наконец он умирает. Может быть, были и русские варианты, в которых о Ермаке рассказывалось как о богатыре, умирающем от ран в степи. Не ведет ли это к выводу, что эпизод об Ирин-сайне, а также казахская сказка о Косае, есть отголоски рассказа о хорской или ширай-гольской войне, и такие же отголоски представляют, может быть, и наши былины о наезде татар на Киев.

Владимир, как видно из сопоставления русских былин с монголо-тибетским сказанием о Гэсэре, соответствует жене Гэсэра. В некоторых былинах это имя является женским. Жена Ильи Муромца носит имя: баба Владимирка или Латымирка. Поведение Владимира соответствует такому взгляду на него. Он горюет о том, что нет подле него богатыря Ильи Муромца, как Гэсэрова жена горюет об отсутствии Гэсэра. Может быть, недеятельный характер Владимира, неучастие его в битвах богатырей следует объяснить не тем, что это олицетворение солнца, а это женская личность:

«Но если Владимир — женщина, то кто из богатырей муж этой женщины? То есть кто в русской былине о наезде Калина-царя стоял на месте Гэсэра? Кто тот богатырь, о котором, как и о Гэсэре, рассказывается, что он увлёкся охотой и замедлил в поездке, что жене его угрожает увоз, что его извещает об этом птица? Всё это, как мы видели, рассказано в русских былинах о Добрыне Никитиче. Этот эпизод в сказании о Гэсэре предшествует рассказу о хорской войне; если мы рассказ о войне надставим предшествующим эпизодом по плану сказания о Гэсэре и сделаем, таким образом, свод из двух эпизодов, то в первой половине этого свода Гэсэр покроется Добрыней, жена его Рогмо-гоа Мариной; во второй половине Рогмо-гоа покроется Владимиром. Итак, в одном случае Рогмо-гоа — это Марина, в другом —Владимир. Отсюда вывод, что Марина и Владимир — одна и та же личность».