1.

Я не умею рифмовать,

От рифм скрипит моя кровать.

Я спать хочу. Хочу я спать!

Но из угла опять

Они спускаются ко мне –   

Слова о солнце и о тьме,

О темных пятнах на луне

И о моей стране.

Я знать не знаю, почему

Сказать мне надо про чуму,

Про станционную корчму,

Про севера тюрьму.

Зажали мы во рту обол.

Старик Харон, угрюм и зол,

Загонит лодку за Тобол – 

И встанет на прикол.

Пустынный север. Мерзлота.

Здесь ни айпада, ни креста,

Земля невинна и чиста,

Как первый день поста.

Полгода ад, полгода – рай,

Здесь мы не знаем про вайфай,

Про календарь не забывай – 

На камне отмечай.

Зарубки стали всё длинней,

Сегодня славный юбилей,

На вкус попробуй суховей

И брагою запей.

Здесь бродят мамонтов стада,

У них седая борода,

Они не знают, где вода.

«Вожак! Скорей сюда!»

Замерзший долбим мы песок,

Нам мамонт бивнями помог – 

На перекрестке двух дорог

Струится ручеек.

Ну, мамонт, пей и трубно пой,

Ручей навеки будет твой!

Они неведомой тропой

Идут на водопой.

Неандерталец точит нож

В шатре из мамонтовых кож – 

А где-то колосится рожь

Зелёная –  и всё ж – 

Простили древние слоны

За все воинственные сны.

И мы, надеждою полны,

Прождали три луны.

2.

Последней осени луна

Полынной горечи полна.

Грядёт четвёртая весна...

Слоновьи племена

О нас забыли до поры.

Лишь мастодонты-комары

Свои вонзали топоры

Сквозь тридцать три шкуры.

Луны качается плафон.

Хоть есть у каждого айфон – 

Не дозвониться на Афон.

Не ловит телефон

С тарифным планом «Вечный мрак».

Попали мы в такой овраг – 

Нет ни оленей, ни собак.

Не выбраться никак.

Не стало спичек и свечей –

Сбылась мечта больных ночей.

Шагает –  помня свой ручей – 

Пятерка силачей.

Нам исполины принесли

Две корабельные сосны.

Построим сани до весны,

Впряжём былые сны.

Нас двадцать пять, считая баб.

Здесь каждый –  плотник и прораб.

Никто не умер, не ослаб

И сердцем не озяб.

Не сани ладим, а ковчег,

Чтоб резал первобытный снег,

Чтоб мамонтов глухой разбег

По руслу древних рек

В конце концов привёл туда,

Где копошатся города,

Где есть бескрайняя вода,

А над водой –  звезда.

Ковчег построен в должный срок.

На крыше приторочен стог.

Подходит в царь-печи пирог:

Голодный –  не ходок.

Скрипит на мамонте дуга.

Кругом бескрайние снега.

Нас ждут другие берега,

Но началась пурга.

Тоскливо стало и темно.

Задраим наглухо окно.

Кордоны тундры всё равно

Прорвать нам суждено.

3.

Но север из стальных когтей

Своих не выпустит гостей.

Нас дрожь пронзила до костей:

В могильной красоте

Идёт полночная беда – 

Озябшей нечисти орда.

Но поступь мамонта тверда,

И всё горит звезда.

В тяжёлый предрассветный час

Напали призраки на нас.

Мы сутки не смыкали глаз,

И буря улеглась.

Так тихо стало. Мамонт встал.

И наконец, расцвёл коралл.

На тундру первый луч упал

Как праведный кинжал.

Чтобы отпраздновать восход,

Нам птеродактиль принесёт

Для терпкой браги хвойный мёд

Из первобытных сот.

Пустынно зеркало степи.

И радио не захрипит.

Сиди, пельмени, знай, лепи,

Надейся и терпи.

Душа деревьев –  антрацит –

В печи негаснущей трещит.

Душистым сеном мамонт сыт.

Он никогда не спит.

Мы добрались до диких скал.

Наш друг, похоже, не устал.

Ковчег усердно поднимал

На горный перевал.

По эту сторону небес

Берёзовый виднелся лес.

Закончилась страна чудес

И мамонт наш исчез.

На сани бросив хмурый взгляд,

Уходим молча на закат.

Хранит свой драгоценный клад

Уральский Арарат.

Мы новых обрели друзей

Из нефтеносных Мангазей.

Дары невиданных князей

Оформили в музей.

Хотя мы радости полны,

Что безвозвратно спасены,

Мы видим северные сны

В преддверии весны.