О творчестве Фаризы Онгарсыновой 16+

Фариза Онгарсынова достигла, пожалуй, всех степеней признания: она – и народный писатель Казахстана, и лауреат Государственной премии РК, и награждена высшими орденами республики. Однако я думаю, что высшее признание для поэта – это признание со стороны все новых поколений. И я как активный участник литературного процесса 90-х считаю своим долгом написать о кумире 70-х и 80-х.

Фариза Онгарсынова – родом из Атырауской области, мало того – она из Махамбетского района. И, видимо, поэтому, но и не только, она через всю свою жизнь пронесла любовь и дочернюю почтительность к этому поэту, который для многих из нас, его потомков, является до сих пор мерилом гордости и несгибаемого мужества. Ничуть не рискуя показаться фривольным, я назвал бы Фаризу Махамбетом в юбке, или, что то же самое, современным воплощением скифской царицы Томирис.

Ибо поэзия Ф. Онгарсыновой – это не просто лирика, это огненная лирика, это поток страстей, переплетение самых разных интонаций, взаимопроникновение регистров, которые достигаются такой обнаженностью чувств и требовательностью к миру, которые не часто встретишь и в мировой поэзии. Мы знаем, что зачастую из самых возвышенных побуждений получается плохая литература, мы знаем, что для поэта самое опасное занятие – это лирика, ибо она беспредметна, неосязаема и необязательна в своей основе и только масштаб личности создает масштаб подлинности, который непререкаем.

Эмоциональная палитра Онгарсыновой столь сильна и богата, что трудно усомниться в ее подлинности. И это ощущение усиливает присутствие внутренней боли, пусть это будет боль любви или разлуки, боль за низменность другого человека, или боль от невозможности ничего поправить в этом мире, где все расшаталось и съехало со всех петель.

И если вспомнить, что пора поэтической зрелости и всенародного признания пришла к Фаризе в годы брежневского «застоя», т.е. самые лицемерные годы торжества «развитого социализма», приходится только удивляться как она не угодила в диссиденты или неугодные господствующей идеологии. Или – наоборот – неотразимости ее таланта, создавшей вокруг нее ауру исключительности и, можно сказать, вседозволенности. Ибо то, что позволяла себе Фариза Онгарсынова не имело предела: это и откровенный феминоцентризм, и эмоциональная экспрессия, и шокирующие сексуальные зарисовки, в общем, истина пола во всей красе и порой трогательных подробностях.

Иногда с тревогой думалось: «А о чем она будет писать в более зрелые годы, когда придет неизбежная старость?»

Теперь прошло столько времени, что можно ответить и на этот каверзный вопрос. Да, конечно, многое изменилось, стихи Фаризы апай стали более вдумчивы, скупы на эмоции, как бы более погружены в себя. Но в них осталась та же задиристость, та же жесткость в планке требований и притязаний, и, вместе с тем, если она ранее не мыслила себя без людей, без социума, без обожающих и ненавидящих взглядов, теперь она прорвалась к общению с природой и с самой собой. Теперь ее восхищает и холодный ветер в степи, и звездное небо над головой, запахи трав и цветов, и, в особенности, терпкий запах джусана. Она сумела погрузиться в самую обыкновенную повседневность и высечь из нее искры самой возвышенной поэзии. Так как это умели делать Гельдерлин, или Рильке. Женских аналогов я попросту не нахожу.

Конечно, она пишет не так обильно, но как и прежде, от стихов ее веет подлинностью. А это гарантия того, что стихи ее будут всегда востребованы и любимы.

Ауэзхан Кодар