25 ИЮЛЯ 1842

Вчера я обедал у г-на Тардифа с г-ном и г-жой Допиас. В течение всего обеда вел себя примерно (костюм и манеры были у меня изысканны, словно у Мюрата). Но вечером вдруг зашла речь о Луи-Филиппе, и тут я стал поносить его из-за Версальского музея '. Ты только вообрази, этот боров, найдя, что картина Гро недостаточно велика, чтобы заполнить простенок, распорядился отодрать одну сторону рамы и прибавить два-три фута холста, размалеванного каким-то другим художником. Хотел бы я поглядеть на рожу этого художника. Тут г-н и г-жа Допиас - оба они ярые филипписты, приняты при дворе и, следовательно, как г-жа де Севинье, после того как станцевала с Людовиком XIV, твердят: какой великий король! 2 - были весьма скандализованы тем, как я о нем отзывался. Но ты же знаешь,- чем больше я возмущаю буржуа, тем мне приятней. Итак, я остался очень доволен этим вечером. Они, наверно, сочли меня легитимистом, потому что я "прохаживался" также и насчет участников оппозиции... Изучение права портит мой характер до крайности: я вечно ворчу, брюзжу, проклинаю, браню даже самого себя и наедине с собой. Третьего дня вечером готов был дать сто франков (которых у меня не было), только бы влепить затрещину кому-нибудь, все равно кому.