Дорогие братья,

Умоляю вас простить меня за то, что до сих пор не писал. Я видел Кина в "Ричарде III": он вернулся на  сцену  -  и  вернулся  блистательно.  По просьбе Рейнолдса  я  написал  об исполнении им  роли  Льюка  в  спектакле "Богатства". Рецензия появилась в сегодняшнем  "Чемпионе": посылаю его вам вместе с номером "Экзаминера", в  котором  вы  найдете  справедливые сетования на забвение рождественских забав и развлечений, хотя  изрядная примесь слащавой самовлюбленной болтовни портит все дело.  Судебный  процесс издателя Хоуна наверняка вас позабавил и  вместе  с  тем  обнадежил  как англичан: не будь Хоун оправдан,  проблески Свободы потускнели  бы.  Лорду Элленборо отплатили той же монетой; Вулер  и  Хоун  сослужили  нам великую службу. Я очень приятно провел два вечера с Дилком   -  вчера  и сегодня; сейчас только что от него вернулся и решил взяться за  это  письмо, начатое утром, когда он зашел за мной. Вечер в пятницу я провел  с  Уэллсом, а наутро отправился посмотреть "Смерть на коне бледном". Картина чудная, особенно если учесть возраст Уэста, но ничто в ней не вызывает сильного волнения: там нет женщин, которых до безумия хочется  поцеловать;  нет  лиц, оживающих на глазах. Совершенство всякого искусства заключается в  силе  его воздействия, способной изгнать все несообразности, связав их тесным родством с Истиной и Красотой. Возьмите "Короля Лира" - и вы повсюду найдете там свидетельство  этому.  А  в  картине,  о  которой  идет  речь,  есть   нечто отталкивающее, и неприятное чувство нельзя  подавить,  углубившись  хоть  на минуту в размышления, поскольку охоты  к  ним  не  испытываешь.  По  размеру картина больше "Отвергнутого Христа".

В следующее воскресенье после вашего отъезда  я  обедал  с  Хейдоном  - время прошло чудесно; обедал также (в последнее время я почти не бываю дома) с Хорасом Смитом и познакомился с двумя его братьями, обедал  с  Хиллом и Кингстоном  и неким Дюбуа.  Все  они  только  убедили меня лишний раз в том, насколько дороже наслаждение  от  простой  веселой  шутки, нежели от утонченной остроты. Сказанное ими в  первый  момент  поражает,  но нимало не трогает; все они на одно лицо и манеры у всех одни и  те  же;  все они вращаются в свете; даже едят и пьют, соблюдая манеры;  соблюдая  манеры, берут со стола графин. - Разговор шел о Кине и о его якобы дурном  окружении - хотел бы я быть с ними, а не с вами, сказал я  себе.  Понимаю,  что  такое общество не по мне, однако в среду отправляюсь к Рейнолдсу. Вместе с Брауном и Дилком я ходил на рождественскую пантомиму. С Дилком мы  не  то  чтоб поспорили,  но  скорее  обсудили разные  темы;  кое-что  у  меня  в  голове прояснилось - и вдруг  меня  осенило,  какая  черта прежде  всего  отличает подлинного мастера, особенно в области литературы (ею в высшей мере обладал Шекспир). Я имею в виду Негативную Способность  -  а  именно  то  состояние, когда человек  предается  сомнениям,  неуверенности,  догадкам,  не  гоняясь нудным образом за фактами  и  не  придерживаясь  трезвой  рассудительности. Кольридж,   например, довольствовался    бы    прекрасным    самодовлеющим правдоподобием,  извлеченным  из святилища  Тайны  -  из-за   невозможности смириться с неполнотой знания. Развивая эту мысль в многотомном трактате, мы придем  к  тому  же  самому  выводу:  для  великого  поэта  чувство красоты торжествует над всеми прочими соображениями, - вернее, изгоняет  все  прочие

соображения. 

Поэма Шелли вышла;  носятся  слухи,  что  ее  встретят  столь  же враждебно, как и "Королеву Маб". Бедный Шелли! - ведь он, ей-богу,  тоже  не обделен добрыми качествами.