Исполняя обещание, пишу нынче. Ехал спокойно. Беседовал с одним старичком. 87 лет, потом с другим 75 лет. Этот очень интересен; потом с старушкой 65 лет. Эта мало интересна. Узнала еще меня барыня из 1-го класса и пришла мне говорить глупости, т. е. восхваления, но я скоро отделался, почти грубо. Дома истопили. Спал дурно -- свежо было всё таки. Нынче утром убирался, ходил за молоком, яйцами, кипятил молоко, ставил самовар, и так скучно стало всё это делать для себя, что решил обедать людской обед, а сам не готовить. Но пришел Ник[олай] Михайлович] и сказал, что он приготовит и сде-лает всё, что нужно. А то, говорит, вы целый день всё будете себе готовить, ничего не успеете свои дела делать. Это правда. Всё это пишу тебе, п[отому] ч[то] ты хотела, чтоб я писал о себе, своих мыслях. Это старинные мои мысли, но всегда особенно ясно понимаются мною, когда я один. Привычки мои не очень хитрые, и то, чтобы удовлетворить им, надо, как Ник[олай] Михайлович] говорит, целый день хлопотать. Зачем же у меня даже такие привычки? -- Их можно удовлетворять, не хлопоча целый день, когда это привычки многих, общие. Чтобы не хлопотать самому целый день и не заставлять других на себя хлопотать, одно средство, чтобы привычки были общие, чтоб все ели одинаково. А когда один, и привычки отличаются от привычек окружающих, то стыдно, как мне всегда стыдно. Здесь только особенно ясно почему.

С 12 часов до 4. Очень усердно работал, всё сначала и всё к улучшению наверно. В 5-м часу пошел ходить. Ходил очень много за рекой, по засике, вернулся, Сережа сын приехал. Я пообедал, потом истопил с ним печку, поставили самовар и пьем чай.

Я получил кучу писем из Тулы. Мало интересны. Пьют чай Тит и Аг[афья] Мих[айловна]. Как-то ты? Ты меня как-то особенно провожала. Мне было жалко. Ну, вы поскорей кончайте дела, да приезжайте. Холодно, но соловьи, и ку-кушки, и фиалки, но что-то не весело. -- Так и Сережа гово-рит. Прощай пока, целую тебя и детей. Если письмо холодно, то не таково мое настроение.

Л. Т.