22 января 1842
Теперь, больше чем когда-либо, я нуждаюсь в беседе с вами, в ваших познаниях и в дружбе вашей. Я нахожусь сейчас в состоянии нравственного кризиса - вы это поняли, когда мы с вами виделись в последний раз. От вас я ничего не скрываю и говорю с вами не как со своим бывшим учителем, а так, словно вам всего двадцать лет и вы сидите вот здесь, напротив меня, у моего камина.
Итак, я изучаю право, то есть накупил книг по юриспруденции и записался на факультет. Через некоторое время я туда отправлюсь и рассчитываю сдать экзамены в июле. Продолжаю заниматься греческим и латынью и, возможно, буду ими заниматься всю жизнь. Мне нравится аромат этих прекрасных языков; Тацит для меня - что бронзовые барельефы, а Гомер прекрасен, как Средиземное море: те же чистые, синие волны, то же солнце и тот же горизонт. Но что неотступно преследует меня, от чего выпадает перо из моих рук, когда я делаю заметки, что заслоняет от меня книгу, которую я читаю, это моя давняя страсть, все та же навязчивая идея: писать! Вот почему я успеваю мало, хотя встаю очень рано и выхожу в город реже, чем когда-либо.
Я подошел к решающему моменту: надо либо отступить, либо идти вперед, в этом для меня сейчас все. Это - вопрос жизни или смерти. После того как я приму решение, ничто уже меня не остановит, пусть весь свет меня освистывает и оплевывает. Вы достаточно знаете мое упорство и стоическую выдержку, чтобы мне поверить. Я сумел бы получить диплом адвоката, но я не могу себе представить, что когда-нибудь мне придется вести дело о какой-то межевой стене или защищать несчастного отца семейства, обманутого надменным богачом. Когда мне говорят о профессии адвоката и уверяют: этот малый будет славно выступать,- потому что у меня широкие плечи и звучный голос,- признаюсь вам, в душе у меня что-то возмущается, я чувствую, что не создан для всей этой материальной, пошлой жизни. Напротив, с каждым днем я все больше восхищаюсь поэтами, открываю в них тысячи вещей, которых прежде не замечал. Схватываю соотношения и антитезы, точность которых меня поражает и т. д. И вот что я решил. У меня в голове три романа, три повествования в совершенно различных жанрах, требующих каждый совершенно особой манеры письма '. Этого довольно, чтобы доказать самому себе, есть ли у меня талант или нет.
Я вложу в них все, что сумею вложить по части стиля, страсти, ума, а там - посмотрим.
В апреле, надеюсь, смогу вам кое-что показать. То самое сентиментально-любовное варево, о котором вам говорил 2. Действия никакого 3. Изложить здесь его анализ не сумею, так как там все - сплошной анализ и психологическая анатомия. Может быть, это очень хорошо, но боюсь, как бы не оказалось очень фальшиво, да еще порядком претенциозно и напыщенно.
Прощайте, расстаюсь с вами - вам, пожалуй, уже надоело мое письмо, в котором я все толкую лишь о себе да о своих жалких страстишках. Но мне больше нечем вас занять - на балы я не хожу, газет не читаю.
