Полдень 14+

Бытовой сюжет, посвященный прозаичной теме, не сразу осознается, хотя художник почти документально воспроизводит и традиционный интерьер, и традиционную обстановку, характерную для жилища казахов. Приготовлен нехитрый обед: дымящийся самовар, накрыта скатерть на полу, как и принято в кочевом жилище, фигура ребенка, полностью погруженная в тень интерьера, – все замерло в ожидании хозяина, которого ждут к обеду.

Избирая столь простые сюжеты для своих произведений, художник тем самым стремится ввести нас в бытие человека, жизнь которого проходит неспешно и размеренно, каждый раз повторяясь и фактически не изменяясь, если судит по обстановке предметов интерьера, не претерпевшего существенных изменений даже в атомный век. Здесь полный состав известных в казахской среде вещей: кадушка для сбивания кумыса, уже традиционный с конца ХІХ века самовар, заварной чайник, скатерть на полу. Обыденная, предельно скромная одежда беременной женщины – представляет собой простую сорочку, что могли носить и далекие предки. Но бытописательство художника выходит за рамки этнографической фиксации мира этих людей, в самом обыденном Б.Табиев стремится разглядеть нечто большее, чем просто текущий момент жизни. И действительно, это лишь одно мгновение, но почему-то кажется, что оно длится вечность.

Необычность ситуации придает композиционный прием, когда художник переносит акцент с переднего плана, что было бы правильно с точки зрения перспективного изображения, на второй, где свет полуденного дня буквально вырезает часть того же интерьера и своей почти ослепляющей яркостью открывает пространство степи, фигуру женщины.

Внутренний мир, внутреннее пространство интерьера и внешний мир степи – все и органично и мистично в своем контрастном союзе, и что – то неуловимо ускользающее присутствует в нем.

Там, где земля открыта и все видно на большом расстоянии, жилище хранит глубокие тайны в своих тенях, открытое пространство степи не означает, что человек столь же прост и открыт. Открытая дверь – привычная для кочевого жилища ситуация – не только через шанырак, но через открытую дверь инсолировалось пространство юрты.

Художник изобразил дверной проем, в который и врывается этот большой поток полуденного солнечного света, создавая полные контраста и глубины тени интерьера. Его слепящее воздействие создает пластическую игру цветовых переходов в композиции, где глубокие тени интерьера находятся в контрасте с потоком большого света.

Не передний план интерьера, а открытая миру степей пространство и будущая роженица – являются композиционным центром. Художник поместил ее в центр композиции, как главное действующее лицо, нарочито прямолинейно характеризуя грубоватую простонародность всего ее облика и естественность позы. Почти скульптурная обобщенность в лепке ее форм.

Скромный быт, медленно текущее время, постоянство смены дня и ночи – таким трактует нам художник этот мир. Он столь же устойчив, как и традиционная среда, даже в бурные времена двадцатого века будет существовать, пока есть ее носители, а здесь носителем и хранителем ее является женщина. Обыденность бытовой ситуации, которая кажется, длится до бесконечности.

Одним из достоинств творческого наследия художника является то, что он умеет передать таинственные сплетения мира вещей человека и окружающего его пространства как стихии, вне которой номад себя не мыслит. Б.Табиев не восхваляет этот мир, он его фиксирует и поражается устойчивости ее основ. В его творчестве нет места сладкому воспеванию «места действия » своей композиции, а здесь нет и романтизации, нет и открытой критики, но есть попытка осмыслить явление.

В других работах на ту же тематику присутствует налет символизма, иногда и романтические нотки звучат, при этом в наличии и приметы современности, что чаще всего открывается в деталях быта, как самоваре и другой утвари, в одежде персонажей.

В произведении «Полдень» – фрагмент времени и жизни людей, трактован повествовательно, а в ней – традиционное уже для самого художника сопоставление внешне-внутреннего в мире казахского этноса. Контраст дневного света и глубокой тени интерьера передают тот сложный клубок ассоциаций, что стоят за незатейливым бытовым рассказом.